Когда-нибудь состарюсь, но не сейчас
не считая тех, кто раньше читал, продолжу.
Уже немного осталось
Авантюра. Часть 7.Вышли в море
Порог, наконец, отыскался. У него была почти такая же стоянка, как у Варацкого. По ней расползаться не стали. Было решено, что после ночевки, невзирая ни на что, плывем до моря. Даже не стали ни пить, ни ужин делать. Потому эту стоянку я, практически, не запомнила. Мы с Максом и Мишей Сз сразу отправились спать, оставшаяся тройка все же развела костер и вскипятила чаю. Во сколько они легли, не знаю, но утром, встав в 8 часов (собирались подниматься в 7), добудиться никого не могла. Поставила воду для гречневой каши и пошла смотреть порог.
Порог впечатлил не меньше Варацкого. (Я уже начала немного в этих порогах разбираться.) Грохотал он также громко, вода также бурлила и пенилась, и три обещанных плиты в шахматном порядке были на своих местах.
Вернувшись к палатке, сообщила проснувшемуся народу о своих ощущениях. Миша Сз, находившийся все еще под впечатлением вчерашней эпопеи, спорить даже не стал. (Тем более что клея на еще один капитальный ремонт байды больше не было.)
Байдарку обнесли еще в процессе приготовления завтрака. Кат тоже разгрузили по максимуму, пассажиров, на сей раз, решили не брать. Макс этот порог тоже шел по берегу.
Снялись на удивление рано – в начале двенадцатого. Во время сбора и перетаскивания вещей обнаружилось еще одно печальное последствие вчерашнего киляния. Почти все наши пластиковые бутылки, зачем-то тоже болтавшиеся в байде, уплыли вместе с остальными вещами. Из последней я вчера сделал стаканчик для вычерпывания воды, т.к. он тоже уплыл, а байда все-таки после ремонта заметно подтекала. А мы еще вчера, как последние дураки, сожгли в костре 4 полутора литровых бутылки из-под пива, совершенно забыв в суматохе, что лишились всех имеющихся емкостей.
Маршрут сегодня предстоял длинный, становится на обед не собирались, чай был нужен с собой. В результате, в байдарке в открытом виде поплыл котелок, наполовину наполненный чаем. Я его зажимала коленками, и, надо сказать, даже на стояках чай в байду не выливался.
Потом мы опять долго ждали прохождения ката (Сережа завязывал веревочки), за что были вознаграждены зрелищем возросшего мастерства наших "катчиков".
Мишу Сп, правда, на первой бочке подбросило, но он удержался, ухватившись за мачту. (Хоть на что-то эта мачта сгодилась). Зато пенную бочку, куда вода сливалась с трех сторон, кат прошел чисто, так же как и пресловутые три плиты.
400 метровую шиверу собрались идти обычным порядком: впереди кат, потом мы втроем на байде, потом каяк. Пошли вдоль левого берега, но, оказалось, это было неверное решение. Кат прочно застрял в камнях, пришлось экипажу слезать в воду и тащить его вправо на себе. Байда сделала то же самое, и ее тащил Миша Сз, выгнав нас с Ириной на берег. А Макс, посмотрев на все это безобразие, плюнул и прошел шиверу по берегу.
С утра распогодилось, солнце просто палило, становилось жарко. На плесе уже привычно взяли кат на буксир. Иногда появлялся ветерок, кат все пытался поймать его парусом, но толку от этого не было (то ли ветра было мало, то ли паруса). Перед безымянным порогом, судя по описанию, легким ("проходится без просмотра по правому берегу, потом уход по диагонали от переката". Вопрос только: диагональ - в какую сторону?) кат отвязали. Порог прошли втроем, легко и непринужденно. Чай не расплескался, хотя камень днищем все же зацепили.
Далее предстоял Масляный порог. Еще давно, в начале маршрута, вычитав в описании, какой он простой, именно его я наметила себе для совместного прохождения с Ириной. Но к этому времени один порог с Ириной мы уже прошли (до сих пор как вспомню, чем это могло окончиться, так вздрогну), к тому же мы очень спешили. Поэтому решили не баловаться, а быстренько его посмотрев, идти втроем.
Кат пошел без просмотра, ему такие пороги "по барабану", а экипаж байды и Макс пробежались по правому берегу, посмотрели на чистый мощный слив, за которым шла небольшая шиверка, в конце которой зачалился наш кат, и поспешили обратно.
На бегу все удивлялись – чего в этом пороге такого "масляного", порог как порог, мой "кенгуру" и то более "масляный".
С ката раздавался призывный свист, но мы его проигнорировали. А зря. Сели в байдарку и пошли. Макс за нами.
Легко прошли слив, покатались на стояках (чай не разлился), и пошли по центру вниз, ни о чем плохом не думая.
Неожиданно нос байды въехал на гладкую плиту, которая протянулась поперек всего потока. Вода гладко-гладко ("масляно") переливалась через нее и также масляно сливалась по почти вертикальной (угол составлял минимум 70) стенке высотой не менее метра. Это мы потом уже так эту высоту оценили, а в тот момент она показалась нам гораздо большей. Казалось, мы сейчас просто встанем на нос. Но глубины текущей воды байде не хватило, она села на плиту днищем, и, подпираемая потоком, начала медленно, уж точно, как червяк, изгибаясь, сползать по плите. (Кат этот момент заснял, правда, издали, но все же кое-что разглядеть можно.)
Это было второе лично мое острое ощущение за поход. Ирина с Мишей Сз, впрочем, испытали ощущения не слабее. Ирина сидела спереди, ей было хуже всех, Миша Сз сзади не сразу оценил ситуацию, а когда оценил, было уже поздно что-либо предпринимать – мы уже сползали.
Впоследствии, при попытке описать этот момент все довольствовались, в основном, междометиями и жестами. Более связного рассказа я ни из кого не вытянула. Да и у меня не хватает слов и выражений (из нормативной лексики, а ненормативной я не пользуюсь), чтоб передать свои эмоции.
Короче, это было круто!! (во всех смыслах этого слова). Не сиди я в центре на своем спальнике, байду, при таком уровне воды, могло просто разломить пополам. Так что, послужив "ребром жесткости", я оправдала свое пребывание в байдарке при прохождении этого коварного Масляного порога.
Когда байда окончательно сползла и пошла дальше по шивере, я закричала, чтобы мы немедленно развернулись и остановились – очень хотелось посмотреть, как на эту плиту вылетит Макс.
Но, к сожалению, еще не отошедшие от пережитого, мы тут же застряли между двумя камнями, и нам стало не до Макса. Мише Сз пришлось, в который уже раз, выпрыгивать из байды, за ним попыталась вылезти и Ирина, но Миша, пытаясь вытащить байду из расселины, на нее накричал, чтоб она сидела на месте и отпихивалась веслом. Я тоже отпихивалась.
Во всей этой кутерьме Максов проезд по плите мы пропустили. Кат его тоже не заснял.
Миша Сп потом пояснил, что они были так потрясены размером Максовых глаз (больше каяка), что совершенно забыли про фотоаппарат.
Мы же, вырвавшись, наконец, из плена, увидели только, как Макс спешно причаливает к правому берегу – сливать воду. Потом он рассказывал, что шел себе спокойно, пока не узрел под собой эту плиту и обрыв спереди. Глубины ему хватило, плиту днищем он не царапал, но при длине его калоши в 2 м такой спад показался ему пропастью. Макс попытался сдать назад, его развернуло лагом, и он поимел все шансы свалиться с плиты боком. Выровняв в последний момент каяк, Макс ухнул вниз. А вот дальше кроме бессвязных междометий из Макса тоже ничего членораздельного вытащить не удалось.
В результате, у Макса вырвало крепление сиденья, и на носу каяка появился скол в три слоя стеклоткани. Но все же это был не летальный исход ни для Макса, ни для каяка.
Проход был, оказывается, у левого берега через косую бочку. Экипаж ката, сидящий гораздо выше нас, его успел увидеть и прошел этот участок нормально. Они пытались свистом привлечь наше внимание, чтоб предупредить об опасности, но мы их не поняли и не пошли смотреть шиверу дальше. А ни с того места, откуда мы смотрели порог, ни, тем более, с воды, плиту и перепад видно не было абсолютно.
Лишь в одном из описаний есть глухое упоминание про какую-то плиту, но, похоже, никто столько эмоций на ней не пережил, чтобы специально это отметить.
Поделившись эмоциями, мы пошли дальше – к очередному порогу (Павловскому). По карте опять ничего понятно не было. У какого-то острова мы опять попытались свернуть не туда, но обитатели стоянки на этом острове, вернули нас на путь истинный – направо.
Порог оказался обычной шиверой, прошли его без просмотра, опять пошкреблись по камням многострадальным днищем, но воды в байде заметно не прибыло.
Пошли дальше – искать скальные ворота, означающие начало порога Колупаевского.
Перед началом порога со стоянки снимались наши старые знакомые – костромичи. Встретились радостно: "Привет, Калуга", "Привет, Кострома!". (Прямо по старой забытой песне: "А ну-ка, дай жизни, Калуга, а ну, веселей, Кострома") Поделились впечатлениями.
Уходящие оставили нам костер, несколько грибов и показали в какую сторону надо за ними идти. Мы тут же за грибами и отправились. Радующая глаз картина: громадные рыжие шляпки подосиновиков, возвышающиеся над мелкорослым брусничником. За полчала набрали уйму грибов.
Макс в это время смотрел порог, он ему не понравился. Шивера, протяженностью более километра, но какая-то неправильная.
Устроили обед, отварили и нажарили грибов (масла у нас теперь было вдоволь). Около 17 часов начали собираться. Сережу отправили мыть посуду с "Фейри". (Мы нашли эту бутылку с остатками жидкости на стоянке у Варацкого и забрали с собой. В следующий раз надо будет все-таки брать ее из дома сразу).
В это время подошла очередная группа на катах с немереным количеством детей. Они оказались неприветливыми и недружелюбными. Прошли мимо нас смотреть порог, даже не поздоровавшись. Я решила, что это москвичи, и, как оказалось, не ошиблась. До этого момента москвичей на маршруте мы еще не встречали, что было просто удивительно. (В горах, куда я пятнадцать лет практически без перерыва ездила, москвичи составляют 4/5 контингента катающихся.)
Москвичи пошли порог первыми, отправив детей по суше. Мы снялись сразу за ними. Меня отправили на кат и я, наконец, сфотографировала стоячие волны, разрезаемые нашими баллонами. (На одной фотографии потом долго разглядывала ярко-желтое пятно в воде, недоумевая: чтобы это могло быть? Потом дошло – это в зеркальной стенке стояка отражается моя коленка в желтом комбинезоне.)
Порог свое название оправдал. Поколупались мы на нем хорошо. В одном месте Максу защемило хвост, часть порога он вообще шел задом наперед. Байда собрала почти все, какие было возможно, камни. Странно, но воды в ней опять не прибавилось.
Пока мы ждали после порога байду и каяк, Сережа обратил наше внимание на пену в тихих заводях, утверждая, что это то самое "Фейри", которым его заставили мыть посуду. И никакие наши с Мишей Сп объяснения, что пена образуется после каждого порога, его не разубеждали.
После порога прошли под мостом, для чего мачту пришлось сложить. Решили это еще загодя, посмотрев проход под мостом москвичей для сравнения масштабов ката и высоты опор. Мачту уложили мне на ногу. Пришлось терпеть.
Обещанные описанием два переката перед Кривым III мы не нашли. Сразу появился порог. Просмотрели его с правого берега. Макс идти порог отказался. Миша с Ириной решили, что пройдут. Нарушив все правила прохождения, экипаж ката, бросив его до порога, стоял на скале над самой эффектной бочкой с фотоаппаратами наготове. Кадр получился замечательным, байда практически скрылась в воде.
А я, без фотоаппарата, вообще получила истинное удовольствие (фотоаппарат мешает смотреть прохождение). Байда с разгону влетела в бочку, там ее тормознуло, как будто она на что-то налетела (а всего лишь – на воду), окатило водой, потом нехотя отпустило.
Вторую бочку байда прошла так же красиво, только мы на это смотрели уже сзади. А вот случись чего – кто бы им помог? Потом порог пошли мы на кате, причем, спас был только на Сереже, а касок не надевал никто. Разболталась дисциплина к концу похода! Смешно вспоминать, как торжественно и обстоятельно мы готовились к прохождению первого, как теперь понимается, мини порожка. Ирину в байдарку не пустили! А теперь отправили ее с Мишей Сз по крутому порогу без страховки катом. (Справедливости ради, надо отметить, что экипаж байды спасы и шлемы надел.)
В заводях после этого порога мы специально обратили Сережино внимание на пену. Сережа подумал и согласился, что столько "Фейри" он истратить за мытье посуды просто не мог.
На выходе у Кривого третьего мы увидели стоянку наших добрых питерцев, оделивших нас сухарями на Кривом озере. В ожидании Макса причалили к ним. При этом кат наехал баллоном на утенка, мирно сидевшего с братцем на берегу у воды. Братец успел убежать, а этот горемыка долго вытискивался из-под баллона, громко выражая все свое к нам отношение, а потом степенно удалился.
Вылезая из-под положенной мне на ногу мачты, я разорвала о Серегин крепящий гвоздь Верочкины желтые штаны. От этой мачты одни убытки.
Питерцы перед нашим приходом устраивали баню, и теперь мужская составляющая команды обсыхала в клетке из зеленой сетки, играя в преферанс. Мы пообщались с милой пожилой дамой, принявшей меня за руководителя похода. Ее заблуждение развеяли, пояснив, что руководитель идет берегом и скоро будет. Тут Макс как раз из кустов со своим каяком и вылез. Получилось очень эффектно.
Поахав над нашими приключениями, дама сообщила, что они намерены еще несколько дней идти до моря, потом посидеть еще там, сколько получится.
А нам надо было попасть на море сегодня, поэтому мы попрощались и отправились дальше.
А дальше описание обещало нам 4 км мелких перекатов и 2 км плеса. Меня пересадили в байду, решив, что перекаты кат и сам прокатится. Однако, описание, как и карта, тоже все время врало. Перекатов было очень мало, а плеса очень много. Кат опять "просился на ручки". Байда опять отбрыкивалась. Короче, обычная история.
К 9-ти вечера, наконец, по правому берегу показались домики. Это означало, что сейчас мы уткнемся в перегораживающие реку сети, и обносить придется не только байду с каяком, но и кат. А потом последний порог - Керетский и все, дальше уже Чупская губа Белого моря.
Последний бой, он трудный самый. Но мы трудностей не боялись. Мы все-таки дошли до последнего порога. Все предыдущие к этому моменту смешались у нас в голове в какую-то кашу. Помнились только: самый первый, Мураш, Варацкий и Масляный. Без карты, описаний и поминальничка восстановить всю картину похода было бы затруднительно.
Дотащившись до сетей, подвешенных на толстых железных тросах поперек реки, мы узрели интересную картинку. За сетью стоял баркас, заваленный большими рыбинами, два мужика затаривали эти рыбины в плоские деревянные ящики, складывая их, в свою очередь штабелями. Ящиков было много. Небольшой ровный кусок реки до порога кишмя кишел этой самой, еще не выловленной рыбой. Она выскакивала из воды и с шумом плюхалась обратно. Рыбу было жалко. Мужики были хмурые и неразговорчивые. (Может быть, им тоже ее было жалко?) Сфотографировать это рыбное изобилие они нам не разрешили.
Обносить кат надо было всего метров 15. Решили его не разгружать, авось как-нибудь все вместе перетащим. Мы с Максом пошли смотреть порог – длинная крутая горка без особых бочек. Но освещенность уже была плохая, все мы к вечеру устали, потому решили Мишу Сз сюда на байде не пускать.
Миша с нами согласился, и мы потащили вещи почти к самому концу шиверы. Экипаж ката времени даром не терял, он разговорил-таки мужиков, в результате чего, контрабандным путем за 50 руб. были приобретены две большие горбуши, набитые красной икрой.
Кроме того, они сразу же озаботились послезавтрашней выброской в Чупу. Третий мужик, сидящий в баркасе, отрекомендовался тем самым механиком, который до этой самой Чупы возит туристов по морю. Согласно описаниям, не далее как года два назад, такой вояж стоил $2-3 с носа. Еще в Калуге мы прикинули, что это вполне приемлемо – около 90 рублей с человека. Механик же сказал, что нашу компанию меньше чем за 1500 руб. не повезет.
А это уже – по 250 руб. на человека. А билеты на поезд еще не куплены, и еще из Москвы до Калуги надо добираться. Короче, первое столкновение с цивилизацией, в которую мы как бы стремились вернуться, нас не порадовало.
Мы продолжали потихоньку перетаскивать вещи. А в это время к штабелям с рыбой подрулила "буханка", в которую начали укладывать ящики. Миша Сп с Серегой тут же направились к шоферу с тем же самым вопросом.
Оказалось, все просто. Шофер пообещал отвезти нас 28-го вечером прямо на ж/д станцию Чупа (а это еще 5 км от Чупы) всего за 500 руб. О чем нам с Ириной по возвращении за очередной порцией вещей ребята и сообщили.
Не успели мы с Ириной этому порадоваться и, подхватив оставшиеся спасы и сумки, пойти следом за отъехавшей "буханкой", как она остановилась, из нее вылез мужичонка и побежал назад к ребятам. После нашей встречи уже на море, нам рассказали, что тариф повысился: бензин тоже за наш счет.
Но и это нас пока устраивало. Главное, чтобы к 12 дня 28-го мы разыскали этого шофера в якобы заброшенной Керети на левом берегу залива. А 27-го, наконец, у нас будет дневка.
Перетащить кат ребятам помогли трое студентов - питерцев, подошедших к сетке вскоре после нас на совсем уж чудном плавсредстве. Это было нечто резиновое в кевларовой оболочке, с высоко поднятым, как у кораблей викингов, носом. Всего их там было четверо, если считать пацана лет восьми.
Сказали, что они прошли наш маршрут от Лоухов за 5 дней и торопятся к друзьям куда-то на Горелый. (Кстати, среди всех, прежде нами встреченных, никто от Лоухов не шел, все забрасывались уже после озер.) Наши, в свою очередь, помогли студентам с их чудо-лодкой (очень говорят тяжелая и неудобная - не за что взяться).
А мы с Ириной сторожили вещи внизу шиверы, ожидая, когда пойдет кат. Сфотографировали друг друга на камнях в позе андерсеновской Русалочки,
поснимали виды, полосатое небо в лучах заходящего солнца (опять цирусы, опять погода испортится).
Было немного грустно, что больше уже не придется покачаться в волнах стояков, и слезать со скрипом с очередного камня.
Потом к нам пришли Макс с Мишей Сз, потом мы опять подождали, пока Сережа наверху завяжет все веревочки. Наконец, кат съехал с этой достаточно крутой горки. Мы погрузились в свои суденышки (я – в байду), проехались еще метров сто по остаткам шиверы (и даже немного стоячков встретили), и выплыли в залив. Прощай Кереть!
Как нам сказали наверху, сейчас как раз был прилив, т.е. нам повезло, Керетский рекомендовано проходить именно во время прилива.
Еще нам не советовали идти на остров Средний, якобы стоянки там запрещены. Стоять можно по любому берегу залива. А пресная вода есть в какой-то бухточке по правую сторону от выхода в залив. Там еще должен быть камень, помеченный белым крестом.
Отходя все дальше от устья Керети, мы периодически макали в воду палец и пробовали ее на вкус. Вода, по-прежнему, была пресная. Никаких морских далей из-за расположенных напротив устья островов видно не было. Народ испытывал горькое разочарование. А где же море?
Лично я, разбалованная морем Черным, многого от Белого не ждала. К тому же, по карте было видно, что самого моря нам увидеть не доведется, сплошные острова напротив узкой Чупской губы.
Но остальной народ на это море возлагал большие надежды. Ирина непременно хотела привезти домой морскую звезду, ей сказали, что их здесь немерено.
Миши с Сережей желали, во что бы то ни стало, половить треску (по заверениям всех нами встреченных, она клюет на что попало, даже на голую блесну).
Макс хотел покачаться на волнах.
Короче, у всех были свои планы, но того моря, какого они жаждали, все не было. Вода, по-прежнему оставалась пресной, если и появился в ней какой-либо привкус, то очень незначительный. Волн не наблюдалось вообще. Вокруг расстилалась чисто озерная гладь, пространство было со всех сторон закрыто берегами. Озеро Плотичное, с которого мы начинали маршрут, и то было шире.
Наконец, ожидания народа были частично вознаграждены: мимо проплыла фиолетово-розовая медуза. Даже я оживилась – в Черном море я видела только белых.
В поисках бухточки, где нам обещали родник и место для стоянки, мы с час плыли вдоль правого берега. Но никаких бухточек видно не было, по крайней мере, в моем "крымском" понимании. Зато мы увидели у берега двух больших белых птиц, для чаек слишком больших. Оказалось, лебеди.
Вот тут их можно разглядеть у берега слева от Макса
А сразу за ними стоял маленький камушек, перечеркнутый белым крестом. На всякий случай мы на байде туда завернули. Из тонкой зеленой пластиковой трубки тихо сочилась тоненькая струйка воды.
Подумав, мы залили ею два наших котелка. Пусть будет. Но на бухточку это похоже совсем не было. И стоять здесь было категорически негде. Пошли дальше. Солнце начинало скрываться за левым берегом. 26-е июля подходило к концу, а мы все искали море и место для стоянки.
Прошли еще километра два. Подходящего места для стоянки все не было. Моря тоже. Мнения в очередной раз разделились.
Байда в полном составе желала ставить лагерь. Кат и каяк хотели выплыть из-за Среднего острова, может быть там удастся увидеть море. Но сил у ката проделать этот путь самостоятельно уже не было. А байда тащить его на буксире для сомнительных поисков отказывалась.
Козыри были у нас. И мы ими воспользовались. Дойдя до высокой скалы с триангуляционным знаком на плоской вершине, байда бросила весла.
Миша Сз предложил попробовать поставить лагерь наверху. Все равно, мол, за пресной водой надо ездить к роднику, так какая разница, у воды мы будем стоять, или на горе. А там вроде бы ровная площадка – для дневки это удобнее. Мы с Ириной не возражали.
Причалили к камням, и Миша пошел на разведку. Печальные кат и каяк покачивались в отдалении –дальше плыть одни они не решались.
Миша Сз отсутствовал очень долго. За это время можно было раз пять подняться к этому знаку и спуститься обратно. Мы начали засыпать прямо в байдарке. Вернувшийся, наконец, Миша объявил, что нашел отличное место, только расположено оно еще раза в три повыше, чем эта скала. Перспектива лазить в полночь по горам нас не вдохновила, но, с другой стороны, дальше плыть, хотелось еще меньше.
Оставив Мишу Сз разбираться с экипажем ката и руководителем, мы с Ириной прихватили кой-какие пожитки и полезли вверх.
Тропы никакой не было. Карабкаться пришлось между деревьев по зарослям черники и брусничника, совершенно скрывающим впадины и выступы, которых тут было немерено. (И как только ноги не переломали.)
Найденная Мишей площадка располагалась на высоте никак не меньшей седьмого или восьмого этажа и представляла собой достаточно протяженную ровную поверхность. (Вообще, мне это очень напомнило яйлу в Крыму – лезешь все вверх и вверх, а выходишь на ровное пастбище. Только здесь, в отличие от яйлы, вместо травы рос белый хрусткий мох.) Вид оттуда открывался замечательный (но моря даже с такой высоты видно не было).
От таскания вещей нас Ириной освободили, и мы занялись, как и полагается по статусу, обустройством очага. Белый мох рос прямо на голой скале. Забивать рогатки для костра было некуда. Кострищ не было тоже. Опасаясь, поджечь этот сухой мох нашим костром, я расчистила небольшое место под кострище, хотя Миша Сз и Ирина проку в этом не видели. Как заправский турист, построила шалашик, с одной спички все это у меня разгорелось, а потом, как я и опасалась, огонь пополз по мху во все стороны. Только пожара нам под занавес и не хватало.
Ирина пыталась топтать горящий мох кроссовками, а я, нарезая круги вокруг костра, колотила по горящему мху резиновым сапогом. Получилось у нас нечто вроде полосы безопасности. Но искры из костра беспрепятственно летели во все стороны. Пришлось сооружать очаг на самом деле (да и котелки со сковородой надо же было куда–то ставить).
Вот только камней вокруг было мало, поскольку скала была практически монолитная. Мы потратили не меньше получаса, чтобы отыскать достаточное количество отколовшихся кусочков этой скалы, тем более что все они скрывались подо мхом.
Зато грибов за это время мы нашли много. Последние я даже не стала срезать – сушить-то все равно придется днем – пусть пока себе растут. Приходящим с поклажей мужикам я объясняла: "Вот тут справа в трех метрах растет 3 гриба – до завтра их не трогайте".
Мужики делали три шага в сторону от нашей стоянки, возвращались и говорили: "Там не три, а четыре". (Вариант – "Не три, а пять". Когда, наконец, грибы срезать было позволено, их там оказалось 6.)
Очаг мы с Ириной соорудили не очень "кузявистый". Но попытки Миши Сз его модернизировать окончились тем, что почти закипевший котелок с ныне драгоценной водой залил костер, и его пришлось разжигать заново. Миша Сз оправдывался, что хотел как лучше…
Наконец, все вещи были перенесены, плавсредства вытащены повыше на берег (каяк Макс вообще замаскировал в кустах, так как сверху не было ни видно, ни слышно, что внизу делается). Палатку поставили (колышки под палатку опять пришлось загонять под мох.). Рис почти сварили. И началось самое главное – потрошение и жарка горбуши.
Икры в двух рыбинах оказалось столько, что почти хватило на пятисотграммовую баночку из-под майонеза (ну, половину банки точно наполнили).
Опыта соления икры не было ни у кого, но ведь и катамараны народ тоже прежде не строил, а гляди ж ты - до Белого моря доплыл и не развалился. На следующий ужин икра уже служила замечательной закуской к водке, а доедали мы ее уже в поезде.
Жареная свежая горбуша превзошла все наши ожидания. Всего получилось две плотно упакованных сковородки. Можно было бы и на три расположить, но уж очень у всех слюнки текли, терпежу не было никакого. В общем, ужин удался на славу, как, впрочем, и поход (теперь уже можно было поднимать тосты за окончание водного маршрута), а после третьего тоста выяснилось, что жизнь вообще- то тоже удалась.
Спать завалились в четвертом часу.
Проснулась я часов в 10 утра, со мной, противу обычного, поднялись Ирина и Миша Сп.
Погода явно испортилась (вот они – вчерашние цирусы над Керетью). Солнца не было, тепла особенно тоже. Собрав посуду, отправились в долгое путешествие вниз. Вода, на сей раз, показалась нам более соленой, нежели вчера. Посовещавшись, решили, что для супа как раз пойдет. Помыв посуду, залили котелки, и Ирина с Мишей потащились наверх, а я осталась немного постирать.
К концу стирки пошел дождь. Взбираться под дождем по мокрому брусничнику оказалось не самым приятным занятием в жизни. Еле выбравшись наверх, никого у палатки я не увидела. Костра тоже никто не разжег, а дождь тем временем разошелся не на шутку.
Подумав, я залезла в палатку. Там было тепло и сухо. Народ крепко спал под шорох дождя по тенту, в том числе и уже умывшиеся Ирина с Мишей Сп.
Еще немного подумав (я днем вообще никогда не сплю – просто не умею), я залезла в спальник, согрелась, а когда открыла глаза, было уже 15 часов. Половину долгожданной дневки мы бессовестно продрыхли.
Народ проснулся как-то одновременно, и лагерь возвратился к жизни. Дождь к этому времени закончился, но солнце так и не появилось. Второй раз идти чистить зубы я уже не стала.
Миша Сп с Сергеем сварили из горбушиных голов и хвостов замечательную уху с пшеном. Получилось нечто вроде жидкой пшенной каши, но обалденно вкусной. (Рецепт сразу взять никто не удосужился, а теперь они, небось, и сами не вспомнят, как добились такого результата.)
После завтракообеда команда разбилась на две тройки.
Ирина с Мишей Сп и Сергеем решили-таки отправиться на поиски более менее приемлемого моря. Сергей вооружившись спиннингом, пообещал привезти треску. Ирина заявила, что без морской звезды домой не поедет. Чем руководствовался Миша Сп, не знаю. Возможно, причины у него были чисто эстетические – наш кусок моря его запросам не отвечал.
Остающаяся тройка преследовала цели более прозаические. Я хотела насушить грибов, а, кроме того, еще в знаменательную субботу знакомства с командой мы договорились поиграть в походе в преферанс. Но до сих пор случая как-то не представлялось. Теперь же, разлегшись на белой пенке, постеленной на белом мху, на берегу Белого же моря, грех не расписать пулечку. Тем более что процессу сушки грибов это никак не помешает.
Экипаж ката с Ириной отправился вниз. Миша Сз через некоторое время спустился туда же: ушедшие обещали вначале привезти от родника воды. Вернувшись, он сообщил, что за водой они ходили по берегу, поскольку на море настоящий отлив. Закричав "Вау", мы с Максом побежали вниз – нам тоже захотелось увидеть отлив (заодно и второй котелок с водой поднять надо было). Береговая линия, действительно, приобрела совсем другой вид. Хорошо, что мы в прилив вчера разгружались. А то получилось бы как у капитана Врунгеля в норвежских шхерах. Наверняка бы оттащили байду от воды метра на два и привязали бы ее к камням. От этих камней вода отстояла теперь метра на 3 – 4. В прилив байда точно бы ушла носом в воду. Мы прогулялись с Максом под скалой с триангуляционным знаком - вчера здесь можно было только проплыть. По берегу, как гигантские фиолетовые кляксы, валялись дохлые медузы.
А это все-таки, оказалось море. Вот уж чего в Черном море я не видела, так это отлива с приливом.
Порадовавшись новым ощущениям и разыскав котелок с водой, мы в очередной раз вкарабкались наверх по все еще мокрому брусничнику. С белым мхом, кстати, произошла разительная метаморфоза. Еще вчера такой хрусткий и огнеопасный, после дождя он стал напоминать резиновую губку, пропитанную водой (были раньше такие, еще до поролоновых). У входа в палатку он вскоре вообще превратился в какое-то мокрое чавкающее месиво. Сидеть теперь можно было только на пенках и сидушках.
Отсидеть на сидушке, постеленной на камушек, мне пришлось не менее полутора часа, пока я изрезала все найденные ранее и срезанные только что грибы. Оставался только один вопрос - как их сушить?
Дома я сушу грибы над плитой, нанизывая их, не мудрствуя лукаво, на вязальные спицы. Спиц с собой я не брала. Сухие еловые и сосновые веточки были чересчур толсты и корявы. Нитки над костром могли cгореть. Казалось, что выхода нет, и затею с сушкой придется бросить, не начав.
Но, "голь на выдумки горазда". Обведя в очередной раз пытливым взглядом окружающий пейзаж, я с криком "Эврика", кинулась срезать веточки багульника. Это оказалось идеальным решением. Веточки у багульника тонкие, гибкие, достаточно прочные, да еще разветвленные. После нанизывания на них грибов их просто вешали местом соединения на палки, которые Миша Сз скрепил наподобие остова чума над костром.
Решив инженерную проблему, мы взялись за пулечку. Как полагается, договорились о терминах, поскольку все раньше играли в разных компаниях, и в разные версии. Я за 15 лет привыкла к "сочинке". Миша Сз лет шесть играл в некое подобие классики. Макс, вообще, играл невесть во что и не очень часто.
Порешили играть до 30 по 5 копеек за вист. Карта мне не шла категорически, ни для игры, ни для распасов. Уже и Макс, и Миша пули закрыли, а я все сидела на середине. Правда, горка у меня была самая маленькая, и висты я старательно на партнеров писала.
К концу игры наметился вроде бы перелом. Но Макс на Сталинграде вдруг пожадничал, перехватил тузом мою взятку, наиграв, таким образом, Мише Сз короля. В результате, получилась своя игра. Меня покрыли, потом покрыли еще, и, если бы не гора и не накопленные ранее висты, игра окончилась бы для меня печально. А так я все же у обоих выиграла, хотя для тридцатерной пули 120 вистов - это не результат.
Пулю закончили часам к 10 вечера. Начали уже беспокоиться о судьбе любителей моря – пора бы им уже и вернуться.
Мы с Мишей Сз решили съездить за водой и попробовать половить треску на последнюю уцелевшую у Миши блесну, намотанную просто на картонку (удочки-то на Варацком потонули).
Спустившись к воде, которая снова стояла у самых камней (прилив) мы принялись стаскивать байду, а тут как раз и наши мореходы появились. Трески они не поймали, морских звезд нашли, но добыть не сумели. Единственное, что утешало - на волнах покатались, а еще, говорят, и море видели. Завтра любители моря с утра пораньше (!) снова рвались отправиться на разработку разведанных запасов морских звезд, только сначала надо было сделать сачок.
Пожелав им успехов, мы с Мишей поехали за водой. На середине залива Миша начал делать вид, что ловит треску: спустил блесну в воду и нервно ее там подергивал. Треска, естественно, не ловилась (а, может, ее тут и вообще не было).
Миша опускал блесну все глубже и глубже, забыв, что леска у него намотана на картонку не единым куском. Поэтому через 5 минут ловля трески закончилась – кусок лески с блесной на конце булькнул в Белое море и даже хвостиком не махнул. А Миша остался сидеть с картонкой в руках. Из рыболовных снастей теперь у него осталось только метра три лески (найденный мной поплавок в процессе транспортировки сломался, и мы его выкинули).
За вечерним костром и водкой со свежепосоленной красной икрой Ирина и экипаж ката делились впечатлениями об экскурсии на Средний остров. Там у них было две задачи: заверить какой-нибудь печатью маршрутную книжку Максу для турклуба (не выполнена – все, имеющие печати, оказались вне пределов досягаемости) и прокачать запасной вариант выброски в Чупу (тут кое-какие наметки появились).
В поисках печатевладельцев наши облазили весь остров, познакомились с бытом и обычаями двух студенческих баз. (На острове проходили практику студенты Питерского и Петрозаводского университетов.) Завели знакомства. В случае чего, можно было попробовать выбираться оттуда.
Встретили, кстати, снова костромичей. (Калуга и Кострома – братья навеки.) Узнали, что поезда в Москву идут, начиная с часу ночи. Значит, приезжать в Чупу надо вечером. В общем, экскурсия получилась познавательной. За это тоже выпили.
На этом закончился очередной этап маршрута. Завтра выброска.
Уже немного осталось
Авантюра. Часть 7.Вышли в море
26 июля
Благоразумие Миши Сз. Расточительство в отношении пластиковых бутылок. Кат наращивает мастерство. Опять не тот рукав. Коварная плита на Масляном пороге. Повторная встреча с костромичами у Колупаевского. Недружелюбные москвичи. Сережа залил "Фери" всю реку. Нарушение правил на Кривом III. Встреча с добрыми питерцами. Описание опять врет. Впечатления от Керетского порога. Торговля за проезд до Чупы. И вот это называется море?
Благоразумие Миши Сз. Расточительство в отношении пластиковых бутылок. Кат наращивает мастерство. Опять не тот рукав. Коварная плита на Масляном пороге. Повторная встреча с костромичами у Колупаевского. Недружелюбные москвичи. Сережа залил "Фери" всю реку. Нарушение правил на Кривом III. Встреча с добрыми питерцами. Описание опять врет. Впечатления от Керетского порога. Торговля за проезд до Чупы. И вот это называется море?
Порог, наконец, отыскался. У него была почти такая же стоянка, как у Варацкого. По ней расползаться не стали. Было решено, что после ночевки, невзирая ни на что, плывем до моря. Даже не стали ни пить, ни ужин делать. Потому эту стоянку я, практически, не запомнила. Мы с Максом и Мишей Сз сразу отправились спать, оставшаяся тройка все же развела костер и вскипятила чаю. Во сколько они легли, не знаю, но утром, встав в 8 часов (собирались подниматься в 7), добудиться никого не могла. Поставила воду для гречневой каши и пошла смотреть порог.
Порог впечатлил не меньше Варацкого. (Я уже начала немного в этих порогах разбираться.) Грохотал он также громко, вода также бурлила и пенилась, и три обещанных плиты в шахматном порядке были на своих местах.
Вернувшись к палатке, сообщила проснувшемуся народу о своих ощущениях. Миша Сз, находившийся все еще под впечатлением вчерашней эпопеи, спорить даже не стал. (Тем более что клея на еще один капитальный ремонт байды больше не было.)
Байдарку обнесли еще в процессе приготовления завтрака. Кат тоже разгрузили по максимуму, пассажиров, на сей раз, решили не брать. Макс этот порог тоже шел по берегу.
Снялись на удивление рано – в начале двенадцатого. Во время сбора и перетаскивания вещей обнаружилось еще одно печальное последствие вчерашнего киляния. Почти все наши пластиковые бутылки, зачем-то тоже болтавшиеся в байде, уплыли вместе с остальными вещами. Из последней я вчера сделал стаканчик для вычерпывания воды, т.к. он тоже уплыл, а байда все-таки после ремонта заметно подтекала. А мы еще вчера, как последние дураки, сожгли в костре 4 полутора литровых бутылки из-под пива, совершенно забыв в суматохе, что лишились всех имеющихся емкостей.
Маршрут сегодня предстоял длинный, становится на обед не собирались, чай был нужен с собой. В результате, в байдарке в открытом виде поплыл котелок, наполовину наполненный чаем. Я его зажимала коленками, и, надо сказать, даже на стояках чай в байду не выливался.
Потом мы опять долго ждали прохождения ката (Сережа завязывал веревочки), за что были вознаграждены зрелищем возросшего мастерства наших "катчиков".
Мишу Сп, правда, на первой бочке подбросило, но он удержался, ухватившись за мачту. (Хоть на что-то эта мачта сгодилась). Зато пенную бочку, куда вода сливалась с трех сторон, кат прошел чисто, так же как и пресловутые три плиты.
400 метровую шиверу собрались идти обычным порядком: впереди кат, потом мы втроем на байде, потом каяк. Пошли вдоль левого берега, но, оказалось, это было неверное решение. Кат прочно застрял в камнях, пришлось экипажу слезать в воду и тащить его вправо на себе. Байда сделала то же самое, и ее тащил Миша Сз, выгнав нас с Ириной на берег. А Макс, посмотрев на все это безобразие, плюнул и прошел шиверу по берегу.
С утра распогодилось, солнце просто палило, становилось жарко. На плесе уже привычно взяли кат на буксир. Иногда появлялся ветерок, кат все пытался поймать его парусом, но толку от этого не было (то ли ветра было мало, то ли паруса). Перед безымянным порогом, судя по описанию, легким ("проходится без просмотра по правому берегу, потом уход по диагонали от переката". Вопрос только: диагональ - в какую сторону?) кат отвязали. Порог прошли втроем, легко и непринужденно. Чай не расплескался, хотя камень днищем все же зацепили.
Далее предстоял Масляный порог. Еще давно, в начале маршрута, вычитав в описании, какой он простой, именно его я наметила себе для совместного прохождения с Ириной. Но к этому времени один порог с Ириной мы уже прошли (до сих пор как вспомню, чем это могло окончиться, так вздрогну), к тому же мы очень спешили. Поэтому решили не баловаться, а быстренько его посмотрев, идти втроем.
Кат пошел без просмотра, ему такие пороги "по барабану", а экипаж байды и Макс пробежались по правому берегу, посмотрели на чистый мощный слив, за которым шла небольшая шиверка, в конце которой зачалился наш кат, и поспешили обратно.
На бегу все удивлялись – чего в этом пороге такого "масляного", порог как порог, мой "кенгуру" и то более "масляный".
С ката раздавался призывный свист, но мы его проигнорировали. А зря. Сели в байдарку и пошли. Макс за нами.
Легко прошли слив, покатались на стояках (чай не разлился), и пошли по центру вниз, ни о чем плохом не думая.
Неожиданно нос байды въехал на гладкую плиту, которая протянулась поперек всего потока. Вода гладко-гладко ("масляно") переливалась через нее и также масляно сливалась по почти вертикальной (угол составлял минимум 70) стенке высотой не менее метра. Это мы потом уже так эту высоту оценили, а в тот момент она показалась нам гораздо большей. Казалось, мы сейчас просто встанем на нос. Но глубины текущей воды байде не хватило, она села на плиту днищем, и, подпираемая потоком, начала медленно, уж точно, как червяк, изгибаясь, сползать по плите. (Кат этот момент заснял, правда, издали, но все же кое-что разглядеть можно.)
Это было второе лично мое острое ощущение за поход. Ирина с Мишей Сз, впрочем, испытали ощущения не слабее. Ирина сидела спереди, ей было хуже всех, Миша Сз сзади не сразу оценил ситуацию, а когда оценил, было уже поздно что-либо предпринимать – мы уже сползали.
Впоследствии, при попытке описать этот момент все довольствовались, в основном, междометиями и жестами. Более связного рассказа я ни из кого не вытянула. Да и у меня не хватает слов и выражений (из нормативной лексики, а ненормативной я не пользуюсь), чтоб передать свои эмоции.
Короче, это было круто!! (во всех смыслах этого слова). Не сиди я в центре на своем спальнике, байду, при таком уровне воды, могло просто разломить пополам. Так что, послужив "ребром жесткости", я оправдала свое пребывание в байдарке при прохождении этого коварного Масляного порога.
Когда байда окончательно сползла и пошла дальше по шивере, я закричала, чтобы мы немедленно развернулись и остановились – очень хотелось посмотреть, как на эту плиту вылетит Макс.
Но, к сожалению, еще не отошедшие от пережитого, мы тут же застряли между двумя камнями, и нам стало не до Макса. Мише Сз пришлось, в который уже раз, выпрыгивать из байды, за ним попыталась вылезти и Ирина, но Миша, пытаясь вытащить байду из расселины, на нее накричал, чтоб она сидела на месте и отпихивалась веслом. Я тоже отпихивалась.
Во всей этой кутерьме Максов проезд по плите мы пропустили. Кат его тоже не заснял.
Миша Сп потом пояснил, что они были так потрясены размером Максовых глаз (больше каяка), что совершенно забыли про фотоаппарат.
Мы же, вырвавшись, наконец, из плена, увидели только, как Макс спешно причаливает к правому берегу – сливать воду. Потом он рассказывал, что шел себе спокойно, пока не узрел под собой эту плиту и обрыв спереди. Глубины ему хватило, плиту днищем он не царапал, но при длине его калоши в 2 м такой спад показался ему пропастью. Макс попытался сдать назад, его развернуло лагом, и он поимел все шансы свалиться с плиты боком. Выровняв в последний момент каяк, Макс ухнул вниз. А вот дальше кроме бессвязных междометий из Макса тоже ничего членораздельного вытащить не удалось.
В результате, у Макса вырвало крепление сиденья, и на носу каяка появился скол в три слоя стеклоткани. Но все же это был не летальный исход ни для Макса, ни для каяка.
Проход был, оказывается, у левого берега через косую бочку. Экипаж ката, сидящий гораздо выше нас, его успел увидеть и прошел этот участок нормально. Они пытались свистом привлечь наше внимание, чтоб предупредить об опасности, но мы их не поняли и не пошли смотреть шиверу дальше. А ни с того места, откуда мы смотрели порог, ни, тем более, с воды, плиту и перепад видно не было абсолютно.
Лишь в одном из описаний есть глухое упоминание про какую-то плиту, но, похоже, никто столько эмоций на ней не пережил, чтобы специально это отметить.
Поделившись эмоциями, мы пошли дальше – к очередному порогу (Павловскому). По карте опять ничего понятно не было. У какого-то острова мы опять попытались свернуть не туда, но обитатели стоянки на этом острове, вернули нас на путь истинный – направо.
Порог оказался обычной шиверой, прошли его без просмотра, опять пошкреблись по камням многострадальным днищем, но воды в байде заметно не прибыло.
Пошли дальше – искать скальные ворота, означающие начало порога Колупаевского.
Перед началом порога со стоянки снимались наши старые знакомые – костромичи. Встретились радостно: "Привет, Калуга", "Привет, Кострома!". (Прямо по старой забытой песне: "А ну-ка, дай жизни, Калуга, а ну, веселей, Кострома") Поделились впечатлениями.
Уходящие оставили нам костер, несколько грибов и показали в какую сторону надо за ними идти. Мы тут же за грибами и отправились. Радующая глаз картина: громадные рыжие шляпки подосиновиков, возвышающиеся над мелкорослым брусничником. За полчала набрали уйму грибов.
Макс в это время смотрел порог, он ему не понравился. Шивера, протяженностью более километра, но какая-то неправильная.
Устроили обед, отварили и нажарили грибов (масла у нас теперь было вдоволь). Около 17 часов начали собираться. Сережу отправили мыть посуду с "Фейри". (Мы нашли эту бутылку с остатками жидкости на стоянке у Варацкого и забрали с собой. В следующий раз надо будет все-таки брать ее из дома сразу).
В это время подошла очередная группа на катах с немереным количеством детей. Они оказались неприветливыми и недружелюбными. Прошли мимо нас смотреть порог, даже не поздоровавшись. Я решила, что это москвичи, и, как оказалось, не ошиблась. До этого момента москвичей на маршруте мы еще не встречали, что было просто удивительно. (В горах, куда я пятнадцать лет практически без перерыва ездила, москвичи составляют 4/5 контингента катающихся.)
Москвичи пошли порог первыми, отправив детей по суше. Мы снялись сразу за ними. Меня отправили на кат и я, наконец, сфотографировала стоячие волны, разрезаемые нашими баллонами. (На одной фотографии потом долго разглядывала ярко-желтое пятно в воде, недоумевая: чтобы это могло быть? Потом дошло – это в зеркальной стенке стояка отражается моя коленка в желтом комбинезоне.)
Порог свое название оправдал. Поколупались мы на нем хорошо. В одном месте Максу защемило хвост, часть порога он вообще шел задом наперед. Байда собрала почти все, какие было возможно, камни. Странно, но воды в ней опять не прибавилось.
Пока мы ждали после порога байду и каяк, Сережа обратил наше внимание на пену в тихих заводях, утверждая, что это то самое "Фейри", которым его заставили мыть посуду. И никакие наши с Мишей Сп объяснения, что пена образуется после каждого порога, его не разубеждали.
После порога прошли под мостом, для чего мачту пришлось сложить. Решили это еще загодя, посмотрев проход под мостом москвичей для сравнения масштабов ката и высоты опор. Мачту уложили мне на ногу. Пришлось терпеть.
Обещанные описанием два переката перед Кривым III мы не нашли. Сразу появился порог. Просмотрели его с правого берега. Макс идти порог отказался. Миша с Ириной решили, что пройдут. Нарушив все правила прохождения, экипаж ката, бросив его до порога, стоял на скале над самой эффектной бочкой с фотоаппаратами наготове. Кадр получился замечательным, байда практически скрылась в воде.
А я, без фотоаппарата, вообще получила истинное удовольствие (фотоаппарат мешает смотреть прохождение). Байда с разгону влетела в бочку, там ее тормознуло, как будто она на что-то налетела (а всего лишь – на воду), окатило водой, потом нехотя отпустило.
Вторую бочку байда прошла так же красиво, только мы на это смотрели уже сзади. А вот случись чего – кто бы им помог? Потом порог пошли мы на кате, причем, спас был только на Сереже, а касок не надевал никто. Разболталась дисциплина к концу похода! Смешно вспоминать, как торжественно и обстоятельно мы готовились к прохождению первого, как теперь понимается, мини порожка. Ирину в байдарку не пустили! А теперь отправили ее с Мишей Сз по крутому порогу без страховки катом. (Справедливости ради, надо отметить, что экипаж байды спасы и шлемы надел.)
В заводях после этого порога мы специально обратили Сережино внимание на пену. Сережа подумал и согласился, что столько "Фейри" он истратить за мытье посуды просто не мог.
На выходе у Кривого третьего мы увидели стоянку наших добрых питерцев, оделивших нас сухарями на Кривом озере. В ожидании Макса причалили к ним. При этом кат наехал баллоном на утенка, мирно сидевшего с братцем на берегу у воды. Братец успел убежать, а этот горемыка долго вытискивался из-под баллона, громко выражая все свое к нам отношение, а потом степенно удалился.
Вылезая из-под положенной мне на ногу мачты, я разорвала о Серегин крепящий гвоздь Верочкины желтые штаны. От этой мачты одни убытки.
Питерцы перед нашим приходом устраивали баню, и теперь мужская составляющая команды обсыхала в клетке из зеленой сетки, играя в преферанс. Мы пообщались с милой пожилой дамой, принявшей меня за руководителя похода. Ее заблуждение развеяли, пояснив, что руководитель идет берегом и скоро будет. Тут Макс как раз из кустов со своим каяком и вылез. Получилось очень эффектно.
Поахав над нашими приключениями, дама сообщила, что они намерены еще несколько дней идти до моря, потом посидеть еще там, сколько получится.
А нам надо было попасть на море сегодня, поэтому мы попрощались и отправились дальше.
А дальше описание обещало нам 4 км мелких перекатов и 2 км плеса. Меня пересадили в байду, решив, что перекаты кат и сам прокатится. Однако, описание, как и карта, тоже все время врало. Перекатов было очень мало, а плеса очень много. Кат опять "просился на ручки". Байда опять отбрыкивалась. Короче, обычная история.
К 9-ти вечера, наконец, по правому берегу показались домики. Это означало, что сейчас мы уткнемся в перегораживающие реку сети, и обносить придется не только байду с каяком, но и кат. А потом последний порог - Керетский и все, дальше уже Чупская губа Белого моря.
Последний бой, он трудный самый. Но мы трудностей не боялись. Мы все-таки дошли до последнего порога. Все предыдущие к этому моменту смешались у нас в голове в какую-то кашу. Помнились только: самый первый, Мураш, Варацкий и Масляный. Без карты, описаний и поминальничка восстановить всю картину похода было бы затруднительно.
Дотащившись до сетей, подвешенных на толстых железных тросах поперек реки, мы узрели интересную картинку. За сетью стоял баркас, заваленный большими рыбинами, два мужика затаривали эти рыбины в плоские деревянные ящики, складывая их, в свою очередь штабелями. Ящиков было много. Небольшой ровный кусок реки до порога кишмя кишел этой самой, еще не выловленной рыбой. Она выскакивала из воды и с шумом плюхалась обратно. Рыбу было жалко. Мужики были хмурые и неразговорчивые. (Может быть, им тоже ее было жалко?) Сфотографировать это рыбное изобилие они нам не разрешили.
Обносить кат надо было всего метров 15. Решили его не разгружать, авось как-нибудь все вместе перетащим. Мы с Максом пошли смотреть порог – длинная крутая горка без особых бочек. Но освещенность уже была плохая, все мы к вечеру устали, потому решили Мишу Сз сюда на байде не пускать.
Миша с нами согласился, и мы потащили вещи почти к самому концу шиверы. Экипаж ката времени даром не терял, он разговорил-таки мужиков, в результате чего, контрабандным путем за 50 руб. были приобретены две большие горбуши, набитые красной икрой.
Кроме того, они сразу же озаботились послезавтрашней выброской в Чупу. Третий мужик, сидящий в баркасе, отрекомендовался тем самым механиком, который до этой самой Чупы возит туристов по морю. Согласно описаниям, не далее как года два назад, такой вояж стоил $2-3 с носа. Еще в Калуге мы прикинули, что это вполне приемлемо – около 90 рублей с человека. Механик же сказал, что нашу компанию меньше чем за 1500 руб. не повезет.
А это уже – по 250 руб. на человека. А билеты на поезд еще не куплены, и еще из Москвы до Калуги надо добираться. Короче, первое столкновение с цивилизацией, в которую мы как бы стремились вернуться, нас не порадовало.
Мы продолжали потихоньку перетаскивать вещи. А в это время к штабелям с рыбой подрулила "буханка", в которую начали укладывать ящики. Миша Сп с Серегой тут же направились к шоферу с тем же самым вопросом.
Оказалось, все просто. Шофер пообещал отвезти нас 28-го вечером прямо на ж/д станцию Чупа (а это еще 5 км от Чупы) всего за 500 руб. О чем нам с Ириной по возвращении за очередной порцией вещей ребята и сообщили.
Не успели мы с Ириной этому порадоваться и, подхватив оставшиеся спасы и сумки, пойти следом за отъехавшей "буханкой", как она остановилась, из нее вылез мужичонка и побежал назад к ребятам. После нашей встречи уже на море, нам рассказали, что тариф повысился: бензин тоже за наш счет.
Но и это нас пока устраивало. Главное, чтобы к 12 дня 28-го мы разыскали этого шофера в якобы заброшенной Керети на левом берегу залива. А 27-го, наконец, у нас будет дневка.
Перетащить кат ребятам помогли трое студентов - питерцев, подошедших к сетке вскоре после нас на совсем уж чудном плавсредстве. Это было нечто резиновое в кевларовой оболочке, с высоко поднятым, как у кораблей викингов, носом. Всего их там было четверо, если считать пацана лет восьми.
Сказали, что они прошли наш маршрут от Лоухов за 5 дней и торопятся к друзьям куда-то на Горелый. (Кстати, среди всех, прежде нами встреченных, никто от Лоухов не шел, все забрасывались уже после озер.) Наши, в свою очередь, помогли студентам с их чудо-лодкой (очень говорят тяжелая и неудобная - не за что взяться).
А мы с Ириной сторожили вещи внизу шиверы, ожидая, когда пойдет кат. Сфотографировали друг друга на камнях в позе андерсеновской Русалочки,
поснимали виды, полосатое небо в лучах заходящего солнца (опять цирусы, опять погода испортится).
Было немного грустно, что больше уже не придется покачаться в волнах стояков, и слезать со скрипом с очередного камня.
Потом к нам пришли Макс с Мишей Сз, потом мы опять подождали, пока Сережа наверху завяжет все веревочки. Наконец, кат съехал с этой достаточно крутой горки. Мы погрузились в свои суденышки (я – в байду), проехались еще метров сто по остаткам шиверы (и даже немного стоячков встретили), и выплыли в залив. Прощай Кереть!
Как нам сказали наверху, сейчас как раз был прилив, т.е. нам повезло, Керетский рекомендовано проходить именно во время прилива.
Еще нам не советовали идти на остров Средний, якобы стоянки там запрещены. Стоять можно по любому берегу залива. А пресная вода есть в какой-то бухточке по правую сторону от выхода в залив. Там еще должен быть камень, помеченный белым крестом.
Отходя все дальше от устья Керети, мы периодически макали в воду палец и пробовали ее на вкус. Вода, по-прежнему, была пресная. Никаких морских далей из-за расположенных напротив устья островов видно не было. Народ испытывал горькое разочарование. А где же море?
Лично я, разбалованная морем Черным, многого от Белого не ждала. К тому же, по карте было видно, что самого моря нам увидеть не доведется, сплошные острова напротив узкой Чупской губы.
Но остальной народ на это море возлагал большие надежды. Ирина непременно хотела привезти домой морскую звезду, ей сказали, что их здесь немерено.
Миши с Сережей желали, во что бы то ни стало, половить треску (по заверениям всех нами встреченных, она клюет на что попало, даже на голую блесну).
Макс хотел покачаться на волнах.
Короче, у всех были свои планы, но того моря, какого они жаждали, все не было. Вода, по-прежнему оставалась пресной, если и появился в ней какой-либо привкус, то очень незначительный. Волн не наблюдалось вообще. Вокруг расстилалась чисто озерная гладь, пространство было со всех сторон закрыто берегами. Озеро Плотичное, с которого мы начинали маршрут, и то было шире.
Наконец, ожидания народа были частично вознаграждены: мимо проплыла фиолетово-розовая медуза. Даже я оживилась – в Черном море я видела только белых.
В поисках бухточки, где нам обещали родник и место для стоянки, мы с час плыли вдоль правого берега. Но никаких бухточек видно не было, по крайней мере, в моем "крымском" понимании. Зато мы увидели у берега двух больших белых птиц, для чаек слишком больших. Оказалось, лебеди.
Вот тут их можно разглядеть у берега слева от Макса
А сразу за ними стоял маленький камушек, перечеркнутый белым крестом. На всякий случай мы на байде туда завернули. Из тонкой зеленой пластиковой трубки тихо сочилась тоненькая струйка воды.
Подумав, мы залили ею два наших котелка. Пусть будет. Но на бухточку это похоже совсем не было. И стоять здесь было категорически негде. Пошли дальше. Солнце начинало скрываться за левым берегом. 26-е июля подходило к концу, а мы все искали море и место для стоянки.
27 июля
Споры по поводу стоянки. Превращаемся в горных туристов. Легко воспламеняемый белый мох. Райское наслаждение - свежая жареная горбуша. И стоило чистить зубы? Пшенная уха. Народ пошел искать море. Фиолетовые кляксы на песке. Без багульника сушеных грибов не бывает. Макс жадничает на "Сталинграде". Миша Сз топит последнюю блесну.
Споры по поводу стоянки. Превращаемся в горных туристов. Легко воспламеняемый белый мох. Райское наслаждение - свежая жареная горбуша. И стоило чистить зубы? Пшенная уха. Народ пошел искать море. Фиолетовые кляксы на песке. Без багульника сушеных грибов не бывает. Макс жадничает на "Сталинграде". Миша Сз топит последнюю блесну.
Прошли еще километра два. Подходящего места для стоянки все не было. Моря тоже. Мнения в очередной раз разделились.
Байда в полном составе желала ставить лагерь. Кат и каяк хотели выплыть из-за Среднего острова, может быть там удастся увидеть море. Но сил у ката проделать этот путь самостоятельно уже не было. А байда тащить его на буксире для сомнительных поисков отказывалась.
Козыри были у нас. И мы ими воспользовались. Дойдя до высокой скалы с триангуляционным знаком на плоской вершине, байда бросила весла.
Миша Сз предложил попробовать поставить лагерь наверху. Все равно, мол, за пресной водой надо ездить к роднику, так какая разница, у воды мы будем стоять, или на горе. А там вроде бы ровная площадка – для дневки это удобнее. Мы с Ириной не возражали.
Причалили к камням, и Миша пошел на разведку. Печальные кат и каяк покачивались в отдалении –дальше плыть одни они не решались.
Миша Сз отсутствовал очень долго. За это время можно было раз пять подняться к этому знаку и спуститься обратно. Мы начали засыпать прямо в байдарке. Вернувшийся, наконец, Миша объявил, что нашел отличное место, только расположено оно еще раза в три повыше, чем эта скала. Перспектива лазить в полночь по горам нас не вдохновила, но, с другой стороны, дальше плыть, хотелось еще меньше.
Оставив Мишу Сз разбираться с экипажем ката и руководителем, мы с Ириной прихватили кой-какие пожитки и полезли вверх.
Тропы никакой не было. Карабкаться пришлось между деревьев по зарослям черники и брусничника, совершенно скрывающим впадины и выступы, которых тут было немерено. (И как только ноги не переломали.)
Найденная Мишей площадка располагалась на высоте никак не меньшей седьмого или восьмого этажа и представляла собой достаточно протяженную ровную поверхность. (Вообще, мне это очень напомнило яйлу в Крыму – лезешь все вверх и вверх, а выходишь на ровное пастбище. Только здесь, в отличие от яйлы, вместо травы рос белый хрусткий мох.) Вид оттуда открывался замечательный (но моря даже с такой высоты видно не было).
От таскания вещей нас Ириной освободили, и мы занялись, как и полагается по статусу, обустройством очага. Белый мох рос прямо на голой скале. Забивать рогатки для костра было некуда. Кострищ не было тоже. Опасаясь, поджечь этот сухой мох нашим костром, я расчистила небольшое место под кострище, хотя Миша Сз и Ирина проку в этом не видели. Как заправский турист, построила шалашик, с одной спички все это у меня разгорелось, а потом, как я и опасалась, огонь пополз по мху во все стороны. Только пожара нам под занавес и не хватало.
Ирина пыталась топтать горящий мох кроссовками, а я, нарезая круги вокруг костра, колотила по горящему мху резиновым сапогом. Получилось у нас нечто вроде полосы безопасности. Но искры из костра беспрепятственно летели во все стороны. Пришлось сооружать очаг на самом деле (да и котелки со сковородой надо же было куда–то ставить).
Вот только камней вокруг было мало, поскольку скала была практически монолитная. Мы потратили не меньше получаса, чтобы отыскать достаточное количество отколовшихся кусочков этой скалы, тем более что все они скрывались подо мхом.
Зато грибов за это время мы нашли много. Последние я даже не стала срезать – сушить-то все равно придется днем – пусть пока себе растут. Приходящим с поклажей мужикам я объясняла: "Вот тут справа в трех метрах растет 3 гриба – до завтра их не трогайте".
Мужики делали три шага в сторону от нашей стоянки, возвращались и говорили: "Там не три, а четыре". (Вариант – "Не три, а пять". Когда, наконец, грибы срезать было позволено, их там оказалось 6.)
Очаг мы с Ириной соорудили не очень "кузявистый". Но попытки Миши Сз его модернизировать окончились тем, что почти закипевший котелок с ныне драгоценной водой залил костер, и его пришлось разжигать заново. Миша Сз оправдывался, что хотел как лучше…
Наконец, все вещи были перенесены, плавсредства вытащены повыше на берег (каяк Макс вообще замаскировал в кустах, так как сверху не было ни видно, ни слышно, что внизу делается). Палатку поставили (колышки под палатку опять пришлось загонять под мох.). Рис почти сварили. И началось самое главное – потрошение и жарка горбуши.
Икры в двух рыбинах оказалось столько, что почти хватило на пятисотграммовую баночку из-под майонеза (ну, половину банки точно наполнили).
Опыта соления икры не было ни у кого, но ведь и катамараны народ тоже прежде не строил, а гляди ж ты - до Белого моря доплыл и не развалился. На следующий ужин икра уже служила замечательной закуской к водке, а доедали мы ее уже в поезде.
Жареная свежая горбуша превзошла все наши ожидания. Всего получилось две плотно упакованных сковородки. Можно было бы и на три расположить, но уж очень у всех слюнки текли, терпежу не было никакого. В общем, ужин удался на славу, как, впрочем, и поход (теперь уже можно было поднимать тосты за окончание водного маршрута), а после третьего тоста выяснилось, что жизнь вообще- то тоже удалась.
Спать завалились в четвертом часу.
Проснулась я часов в 10 утра, со мной, противу обычного, поднялись Ирина и Миша Сп.
Погода явно испортилась (вот они – вчерашние цирусы над Керетью). Солнца не было, тепла особенно тоже. Собрав посуду, отправились в долгое путешествие вниз. Вода, на сей раз, показалась нам более соленой, нежели вчера. Посовещавшись, решили, что для супа как раз пойдет. Помыв посуду, залили котелки, и Ирина с Мишей потащились наверх, а я осталась немного постирать.
К концу стирки пошел дождь. Взбираться под дождем по мокрому брусничнику оказалось не самым приятным занятием в жизни. Еле выбравшись наверх, никого у палатки я не увидела. Костра тоже никто не разжег, а дождь тем временем разошелся не на шутку.
Подумав, я залезла в палатку. Там было тепло и сухо. Народ крепко спал под шорох дождя по тенту, в том числе и уже умывшиеся Ирина с Мишей Сп.
Еще немного подумав (я днем вообще никогда не сплю – просто не умею), я залезла в спальник, согрелась, а когда открыла глаза, было уже 15 часов. Половину долгожданной дневки мы бессовестно продрыхли.
Народ проснулся как-то одновременно, и лагерь возвратился к жизни. Дождь к этому времени закончился, но солнце так и не появилось. Второй раз идти чистить зубы я уже не стала.
Миша Сп с Сергеем сварили из горбушиных голов и хвостов замечательную уху с пшеном. Получилось нечто вроде жидкой пшенной каши, но обалденно вкусной. (Рецепт сразу взять никто не удосужился, а теперь они, небось, и сами не вспомнят, как добились такого результата.)
После завтракообеда команда разбилась на две тройки.
Ирина с Мишей Сп и Сергеем решили-таки отправиться на поиски более менее приемлемого моря. Сергей вооружившись спиннингом, пообещал привезти треску. Ирина заявила, что без морской звезды домой не поедет. Чем руководствовался Миша Сп, не знаю. Возможно, причины у него были чисто эстетические – наш кусок моря его запросам не отвечал.
Остающаяся тройка преследовала цели более прозаические. Я хотела насушить грибов, а, кроме того, еще в знаменательную субботу знакомства с командой мы договорились поиграть в походе в преферанс. Но до сих пор случая как-то не представлялось. Теперь же, разлегшись на белой пенке, постеленной на белом мху, на берегу Белого же моря, грех не расписать пулечку. Тем более что процессу сушки грибов это никак не помешает.
Экипаж ката с Ириной отправился вниз. Миша Сз через некоторое время спустился туда же: ушедшие обещали вначале привезти от родника воды. Вернувшись, он сообщил, что за водой они ходили по берегу, поскольку на море настоящий отлив. Закричав "Вау", мы с Максом побежали вниз – нам тоже захотелось увидеть отлив (заодно и второй котелок с водой поднять надо было). Береговая линия, действительно, приобрела совсем другой вид. Хорошо, что мы в прилив вчера разгружались. А то получилось бы как у капитана Врунгеля в норвежских шхерах. Наверняка бы оттащили байду от воды метра на два и привязали бы ее к камням. От этих камней вода отстояла теперь метра на 3 – 4. В прилив байда точно бы ушла носом в воду. Мы прогулялись с Максом под скалой с триангуляционным знаком - вчера здесь можно было только проплыть. По берегу, как гигантские фиолетовые кляксы, валялись дохлые медузы.
А это все-таки, оказалось море. Вот уж чего в Черном море я не видела, так это отлива с приливом.
Порадовавшись новым ощущениям и разыскав котелок с водой, мы в очередной раз вкарабкались наверх по все еще мокрому брусничнику. С белым мхом, кстати, произошла разительная метаморфоза. Еще вчера такой хрусткий и огнеопасный, после дождя он стал напоминать резиновую губку, пропитанную водой (были раньше такие, еще до поролоновых). У входа в палатку он вскоре вообще превратился в какое-то мокрое чавкающее месиво. Сидеть теперь можно было только на пенках и сидушках.
Отсидеть на сидушке, постеленной на камушек, мне пришлось не менее полутора часа, пока я изрезала все найденные ранее и срезанные только что грибы. Оставался только один вопрос - как их сушить?
Дома я сушу грибы над плитой, нанизывая их, не мудрствуя лукаво, на вязальные спицы. Спиц с собой я не брала. Сухие еловые и сосновые веточки были чересчур толсты и корявы. Нитки над костром могли cгореть. Казалось, что выхода нет, и затею с сушкой придется бросить, не начав.
Но, "голь на выдумки горазда". Обведя в очередной раз пытливым взглядом окружающий пейзаж, я с криком "Эврика", кинулась срезать веточки багульника. Это оказалось идеальным решением. Веточки у багульника тонкие, гибкие, достаточно прочные, да еще разветвленные. После нанизывания на них грибов их просто вешали местом соединения на палки, которые Миша Сз скрепил наподобие остова чума над костром.
Решив инженерную проблему, мы взялись за пулечку. Как полагается, договорились о терминах, поскольку все раньше играли в разных компаниях, и в разные версии. Я за 15 лет привыкла к "сочинке". Миша Сз лет шесть играл в некое подобие классики. Макс, вообще, играл невесть во что и не очень часто.
Порешили играть до 30 по 5 копеек за вист. Карта мне не шла категорически, ни для игры, ни для распасов. Уже и Макс, и Миша пули закрыли, а я все сидела на середине. Правда, горка у меня была самая маленькая, и висты я старательно на партнеров писала.
К концу игры наметился вроде бы перелом. Но Макс на Сталинграде вдруг пожадничал, перехватил тузом мою взятку, наиграв, таким образом, Мише Сз короля. В результате, получилась своя игра. Меня покрыли, потом покрыли еще, и, если бы не гора и не накопленные ранее висты, игра окончилась бы для меня печально. А так я все же у обоих выиграла, хотя для тридцатерной пули 120 вистов - это не результат.
Пулю закончили часам к 10 вечера. Начали уже беспокоиться о судьбе любителей моря – пора бы им уже и вернуться.
Мы с Мишей Сз решили съездить за водой и попробовать половить треску на последнюю уцелевшую у Миши блесну, намотанную просто на картонку (удочки-то на Варацком потонули).
Спустившись к воде, которая снова стояла у самых камней (прилив) мы принялись стаскивать байду, а тут как раз и наши мореходы появились. Трески они не поймали, морских звезд нашли, но добыть не сумели. Единственное, что утешало - на волнах покатались, а еще, говорят, и море видели. Завтра любители моря с утра пораньше (!) снова рвались отправиться на разработку разведанных запасов морских звезд, только сначала надо было сделать сачок.
Пожелав им успехов, мы с Мишей поехали за водой. На середине залива Миша начал делать вид, что ловит треску: спустил блесну в воду и нервно ее там подергивал. Треска, естественно, не ловилась (а, может, ее тут и вообще не было).
Миша опускал блесну все глубже и глубже, забыв, что леска у него намотана на картонку не единым куском. Поэтому через 5 минут ловля трески закончилась – кусок лески с блесной на конце булькнул в Белое море и даже хвостиком не махнул. А Миша остался сидеть с картонкой в руках. Из рыболовных снастей теперь у него осталось только метра три лески (найденный мной поплавок в процессе транспортировки сломался, и мы его выкинули).
За вечерним костром и водкой со свежепосоленной красной икрой Ирина и экипаж ката делились впечатлениями об экскурсии на Средний остров. Там у них было две задачи: заверить какой-нибудь печатью маршрутную книжку Максу для турклуба (не выполнена – все, имеющие печати, оказались вне пределов досягаемости) и прокачать запасной вариант выброски в Чупу (тут кое-какие наметки появились).
В поисках печатевладельцев наши облазили весь остров, познакомились с бытом и обычаями двух студенческих баз. (На острове проходили практику студенты Питерского и Петрозаводского университетов.) Завели знакомства. В случае чего, можно было попробовать выбираться оттуда.
Встретили, кстати, снова костромичей. (Калуга и Кострома – братья навеки.) Узнали, что поезда в Москву идут, начиная с часу ночи. Значит, приезжать в Чупу надо вечером. В общем, экскурсия получилась познавательной. За это тоже выпили.
На этом закончился очередной этап маршрута. Завтра выброска.
-
-
12.08.2009 в 00:47