Когда-нибудь состарюсь, но не сейчас
У меня к русскому языку вопросов нет.
Если бы я всё назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!
Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.
Все говорят, что недовольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю.
Что я буду в тёмную лезть. Я ещё от светлого не отошел.
Были у нас и бюджеты реальные, но мы все равно их с треском проваливали
Страна у нас – хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем.
Мы выполнили все пункты: от А до Б.
Хотели, как лучше, а получилось, как всегда.
Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали – масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.
Правительство – это не тот орган, где, как говорят, можно только языком.
Раньше полстраны работало, а пол не работало, а теперь… всё наоборот.
Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы ещё им поаплодируем. Но другое дело — Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить — не ходи! А пошел — отвечай. Если не умеешь… И мы доживем! Я имею в виду Конституцию!
Мы будем проводить иностранную политику иностранными руками.
Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.
Много денег у народа в чулках или носках. Я не знаю, где – зависит от количества.
Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень видно.
Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков! Это не политики, это… Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу.
Вот что может произойти, если кто-то начнёт размышлять.
Мы надеемся, что у нас не будет запоров на границе.
Мы пойти на какие-то там хотелки, как говорят, я извиняюсь, кто-то хочет больше, – ну, здесь так не бывает…
У меня приблизительно два сына.
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.
Сказано – сделано. Не понял – переспроси. Не понял с первого раза – переспроси ещё раз. Но выполняй. Не можешь – доложи, почему не выполняешь, по какой причине.
Правительство в отставку? У кого руки чешутся – чешите в другом месте!
Ну кто меня может заменить? Убью сразу… Извините.
Я не тот человек, который живёт удовлетворениями. Для меня день прожитый – это уже история.
Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!
У меня к русскому языку вопросов нет.
Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберём в одно место.
Работать надо, а не щупать тут по углам, чего найдёте. (В адрес журналистов, писавших о коррупции в правительстве).
На ноги встанем – на другое ляжем.
Я не думаю, что губернатор должен именно работать так, чтобы вредить.
Но пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.
Россия со временем должна стать еврочленом.
Что говорить о Черномырдине и обо мне?
Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями.
Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.
Никогда не было, и вот опять.
Вот мы там всё это буровим, я извиняюсь за это слово – за слово, Марксом придуманное, этим фантазёром.
Лучше водки хуже нет!
Этот призрак… бродит где-то там, в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.
Надо срочно ликвидировать жертвы катастрофы.
Все Ваши поправки и замечания, уважаемые депутаты, мы соберем в одно место…
Нам никто не мешает перевыполнять наши законы.
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех… Но они на это только показывают язык и ещё кое-что.
Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.
Переживём трудности. Мы не такие в России россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.
Когда замминистра вдруг ни с того ни с сего делает заявление, что вот должны 200 тысяч учителей сократить. Или у него с головой что-то случилось?.. Вот что может произойти, если кто-то начнет размышлять. Другого слова не хочу произносить. («Профиль», 1998, №14)
Однако, потому что, что ж.
Мы как вступать начнем, так обязательно на что-нибудь наступим.
И не надо: Черномырдин то, Черномырдин сё. Черномырдин никогда и нигде, а всегда и везде… И всем. И когда надо было, пять лет бессменно, между прочим, а не то что те.
Если бы я всё назвал, чем я располагаю, да вы бы рыдали здесь!
Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.
Все говорят, что недовольны итогами приватизации, и я недоволен, и не говорю.
Что я буду в тёмную лезть. Я ещё от светлого не отошел.
Были у нас и бюджеты реальные, но мы все равно их с треском проваливали
Страна у нас – хватит ей вприпрыжку заниматься прыганьем.
Мы выполнили все пункты: от А до Б.
Хотели, как лучше, а получилось, как всегда.
Мы помним, когда масло было вредно. Только сказали – масла не стало. Потом яйца нажали так, что их тоже не стало.
Правительство – это не тот орган, где, как говорят, можно только языком.
Раньше полстраны работало, а пол не работало, а теперь… всё наоборот.
Клинтона целый год долбали за его Монику. У нас таких через одного. Мы ещё им поаплодируем. Но другое дело — Конституция. Написано: нельзя к Монике ходить — не ходи! А пошел — отвечай. Если не умеешь… И мы доживем! Я имею в виду Конституцию!
Мы будем проводить иностранную политику иностранными руками.
Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся.
Много денег у народа в чулках или носках. Я не знаю, где – зависит от количества.
Мы сегодня на таком этапе экономических реформ, что их не очень видно.
Ну столько грязи, столько выдумки, столько извращений отдельных политиков! Это не политики, это… Не хочется мне называть, а то сейчас зарыдают сразу.
Вот что может произойти, если кто-то начнёт размышлять.
Мы надеемся, что у нас не будет запоров на границе.
Мы пойти на какие-то там хотелки, как говорят, я извиняюсь, кто-то хочет больше, – ну, здесь так не бывает…
У меня приблизительно два сына.
Мы продолжаем то, что мы уже много наделали.
Сказано – сделано. Не понял – переспроси. Не понял с первого раза – переспроси ещё раз. Но выполняй. Не можешь – доложи, почему не выполняешь, по какой причине.
Правительство в отставку? У кого руки чешутся – чешите в другом месте!
Ну кто меня может заменить? Убью сразу… Извините.
Я не тот человек, который живёт удовлетворениями. Для меня день прожитый – это уже история.
Вы думаете, что мне далеко просто. Мне далеко не просто!
У меня к русскому языку вопросов нет.
Все те вопросы, которые были поставлены, мы их все соберём в одно место.
Работать надо, а не щупать тут по углам, чего найдёте. (В адрес журналистов, писавших о коррупции в правительстве).
На ноги встанем – на другое ляжем.
Я не думаю, что губернатор должен именно работать так, чтобы вредить.
Но пенсионную реформу делать будем. Там есть где разгуляться.
Россия со временем должна стать еврочленом.
Что говорить о Черномырдине и обо мне?
Я не сторонник сегодня влезать с распростертыми объятиями.
Произносить слова мы научились. Теперь бы научиться считать деньги.
Никогда не было, и вот опять.
Вот мы там всё это буровим, я извиняюсь за это слово – за слово, Марксом придуманное, этим фантазёром.
Лучше водки хуже нет!
Этот призрак… бродит где-то там, в Европе, а у нас почему-то останавливается. Хватит нам бродячих.
Надо срочно ликвидировать жертвы катастрофы.
Все Ваши поправки и замечания, уважаемые депутаты, мы соберем в одно место…
Нам никто не мешает перевыполнять наши законы.
Надо контролировать, кому давать, а кому не давать. Почему мы вдруг решили, что каждый может иметь?
Вечно у нас в России стоит не то, что нужно.
Я готов пригласить в состав кабинета всех-всех… Но они на это только показывают язык и ещё кое-что.
Вы там говорили, а нам здесь икалось, но я и к этому отношусь нормально.
Переживём трудности. Мы не такие в России россияне, чтобы не пережить. И знаем, что и как надо делать.
Когда замминистра вдруг ни с того ни с сего делает заявление, что вот должны 200 тысяч учителей сократить. Или у него с головой что-то случилось?.. Вот что может произойти, если кто-то начнет размышлять. Другого слова не хочу произносить. («Профиль», 1998, №14)
Однако, потому что, что ж.
Мы как вступать начнем, так обязательно на что-нибудь наступим.
И не надо: Черномырдин то, Черномырдин сё. Черномырдин никогда и нигде, а всегда и везде… И всем. И когда надо было, пять лет бессменно, между прочим, а не то что те.