Из ЖЖ Ирины Богушевской
20:36 Декабрь, 1, 2009
Соотечественников за рубежом станет больше.
На днях, драгоценные, стало известно, что две молодые семьи из нашего ближайшего окружения планируют валить.
Они независимо друг от друга принимали это решение, просто так совпало, что известно стало в один день.
Причина проста: не видят ЗДЕСЬ перспективы - ни для себя, ни для своих будущих детей.
Не могу передать вам, в какой даун повергла меня эта новость. Вкупе с общим информационным фоном и тотально беспросветным пейзажем... да, я должна признать: это создает настроение такой мощности, что противостоять трудно.
Первая ласточка мелькнула года два назад, когда человек, которому я обязана всей, в общем-то, своей новейшей историей, начиная с "Нежных вещей", человек, принципиально пытавшийся вести ЗДЕСЬ дела по-белому, сказал, что задолбался, устал и сдаётся. Потому что прийти все равно могут в любой момент. И приходят. Мол, не могу так больше, Родина, прости.
Потом прозвонил звоночек в городе Тольятти. Туда мы несколько раз ездили на закрытые мероприятия к одной уважаемой семье - оба экономисты, оба деловые люди, оба начинали с комнаты в общаге, поднимали там троих детей, (говорят ещё, что на долгой дороге с общажной кухни до своей комнаты разбили такую уйму посуды, что свалившееся счастье их, в общем, не удивляет), - а пришли к официальному дилерству всяких уважаемых автомобильных марок со всеми приятными последствиями в виде недвижимости тут и там... прошлой осенью они сказали, что, как только они решили официально показать свои доходы, их начали прессовать так, что единственный выход из этой ситуации - через Шереметьево-2. "Закрываем лавочку и уезжаем, потому что так просто невозможно".
И вот опять. Уезжают, и это уже решено на уровне формальностей, люди до и около тридцати - умные, здоровые, прекрасно образованные, полные энергии. У одной пары блестящие CV, успешная карьера - у другой свой бизнес. И такие красивые, красивые - что важно; только теперь это важно для генофонда тех стран, где родятся их дети.
И я их понимаю. Да, я отлично понимаю, что на сегодняшний день наша страна устроена так, что в ней удобнее воровать, чем создавать - музыку ли, мультики ли, фильмы, собственное ли дело; что в ней выгоднее унижать, чем уважать; выгоднее наезжать, чем уметь что-то сделать; что людям с чувством собственного достоинства тяжело там, где вся система заточена под беспроблемное, беспрепятственное использование безропотных хомячков.
Но мне так горько видеть, как моя страна сегодня выдавливает из себя тех, кто, вообще говоря, является шансом на ее завтрашний день.
Если вспоминать вчерашний парфеновский фильм - что ж, читателей у "Коммерсанта" станет ещё меньше.
Не люблю транслировать свое плохое настроение - но на сегодня сказать мне больше нечего.
bogushevich.livejournal.com/
УПД.
В пандан.
KattyJamison нашла
Apocalypse now Дмитрия Быкова
Apocalypse now Дмитрия Быкова
Помнишь песню о празднике общей беды? В прошлой жизни ее сочинил «Наутилус». Утекло уже много не только воды; это чувство ушло, а точней, превратилось. Эту песню, как видишь, давно не поют, — устарелость ее объясняется вот чем: нас когда-то роднил тухловатый уют в заповеднике отчем, тогда еще общем. Мы стояли тогда на таком рубеже, что из нового времени видится еле: наши праздники разными были уже, мы по-разному пели, по-разному ели, нам несходно платили за наши труды — кто стоял у кормила, а кто у горнила, — но тогда состояние общей беды нас не то чтобы грело, а как-то роднило. Загнивал урожай, понижался удой, на орбите случалась поломка-починка — это все еще виделось общей бедой, а не чьей-то виной и не подвигом чьим-то. Было видно, что Родина движется в ад, и над нами уже потешалась планета; в каждом случае кто-нибудь был виноват, но тогда еще главным казалось не это. Над Советским Союзом пропел козодой, проржавевшие скрепы остались в утиле — стал Чернобыль последнею общей бедой, остальные уже никого не сплотили.
Двадцать лет, как в Отечестве длится регресс — череда перекупок, убийств и аварий. Все они — от Беслана до Шушенской ГЭС — повторяют сегодня единый сценарий. И боюсь, что случись окончательный крах — и тандему, и фонду, и нефти, и газу, — перед тем, как гуртом обратиться во прах, мы сыграем его по последнему разу. По Отчизне поскачут четыре коня, но устраивать панику мы не позволим, и Шойгу, неразумную прессу кляня, многократно напомнит, что все под контролем. Госканалы включатся, синхронно крича, что на горе врагам укрепляется Раша; кой-кого кое-где пожрала саранча, но обычная, прежняя, штатная, наша. Тут же в блогах потребуют вывести в топ («Разнесите, скопируйте, ярко раскрасьте!»), что Самару снесло и Челябинск утоп, но людей не спасают преступные власти. Анонимный священник воскликнет: «Молись!» и отходную грянуть скомандует певчим; анонимный появится специалист, говоря, что утопнуть Челябинску не в чем… Журналисты, радетели правозащит, проберутся на «Эхо», твердя оголтело, что в руинах Анадыря кто-то стучит. Против них возбудят уголовное дело. Не заметив дошедшей до горла воды и по клаве лупя в эпицентре распада, половина вскричит, что виновны жиды. Эмигранты добавят, что так нам и надо. Населенье успеет подробно проклясть телевизор, «Дом-2», социалку и НАТО, и грузин, и соседей, и гнусную власть (кто бы спорил, всё это и впрямь виновато). Будет долго родное гореть шапито, неказистые всходы дурного посева. Пожалеть ни о ком не успеет никто. Большинство поприветствует гибель соседа. Ни помочь, ни с тоской оглянуться назад, — лишь проклятьями полниться будет френд-лента; ни поплакать, ни доброго слова сказать, ни хотя бы почуять величья момента; ни другого простить, ни себя осудить, ни друзьям подмигнуть среди общего ора… Напоследок успеют еще посадить догадавшихся: «Братцы, ведь это Гоморра!» Замолчит пулемет, огнемет, водомет, оппоненты улягутся в иле упругом, и Господь, поглядевши на это, поймет, что флешмоб, если вдуматься, был по заслугам. Но когда уже ляжет безмолвья печать на всеобщее равное тайное ложе — под Москвой еще кто-то продолжит стучать, ибо эта привычка бессмертна, похоже. Кто-то будет яриться под толщей воды, доносить на врага, проклинать инородца…
Ибо там, где не чувствуют общей беды, — никому не простят и никто не спасется.
24.08.2009