Мне только-только исполнилось 17, ей было 67.
Разница - в полвека. И каких полвека
читать дальше
Я росла в семье отца-военнослужащего, убежденного сталиниста, до самой смерти (в 1983-м) повторяющего: "Какого человека обкакали!", и матери - члена КПСС, секретаря парткома школы, председателя комитета (ячейки?) по борьбе с религиозными организациями.
Она родилась в 1906-м в Баку, в семье инженера, принадлежавшей к "разночинной интеллигенции".
Я воспитывалась на книгах и учебниках, в которых имя "Сталин" стыдливо замалчивалось, но вся история СССР подавалась как неуклонное продвижение "вперед к светлому будущему".
Она, на своей шкуре испытавшая "прелести" всех этапов построения "социализма в отдельно взятой стране", именовала Сталина не иначе, как "людоедом".
У нас, просто изначально, не было точек соприкосновения
Но Судьба свела нас в одной палате одной московской больницы.
Я попала туда с воспалением легких по собственной глупости, вырвавшись из под жесткой опеки родителей (туда ходи - туда не ходи, это надевай, это - не надевай, с этим дружи, с этим - нельзя,....и чтоб в 21.00 была дома. ) Ах как замечательно было жить без руководящих ЦУ - и все делать наоборот)
У Е.М. были застарелые проблемы с сердцем.
Нас в палате было шестеро.
Но никого из других четверых я не запомнила.
А Е.М. - помню до сих пор.
И дело даже не в том, что она помогла мне найти "угол" у своей давней приятельницы, когда выяснилось, что "богомольная" хозяйка моего прежнего жилья за время моего пребывания в больнице поселила на мое место другую студентку, и мне предстояло выйти из больницы "на улицу".
А в том, что я увидела совсем "иного" человека. С "иными" взглядами, с "иным менталитетом", с которым в "своей глубинке" я просто никогда не сталкивалась.
Она принадлежала к "иному миру".
Ее сестра Маргарита сняла первый детский звуковой фильм "Рваные башмаки", из ее квартиры на ул. Горького провожали на фронт Е.Петрова (да-да, того самого, который с И.Ильфом).А сама она была журналисткой.
А я тогда была "моральным уродцем". Я была "книжной девочкой" и не умела общаться "в реале".
За две недели учебы (до попадания в больницу) я умудрилась настроить против себя всю группу. И ведь, не специально.... Просто потому, что считала, что все вокруг, изначально, "враги", и все желают мне зла.
3-х недельное больничное общение с Е.М. вправило мне мозги. И вышла я оттуда уже совсем другим человеком.. Одногруппники, не очень-то и запомнившие меня за первые 2 недели учебы, встретили меня "другую" очень положительно. Потом, раза два, на совместных вечеринках, я услышала: "А мы-то тебя как-то не так изначально восприняли.... Наверное, мы были не правы".
Да правы, они, конечно, были. Я - до больницы, и я - после - это были два разных человека.
И сделала это Евгения Михайловна
Я потом еще год (пока не поселилась в общаге) навещала ее в в том доме с башенкой на Горького, напротив "Елисеевского", бегала в магазин за продуктами, слушала ее воспоминания об Ахматовой, Цветаевой (ничего о них я тогда, естественно, не знала), пробиралась в ту, нашу с ней больницу, когда ее снова туда положили...
Получила в подарок том Ильфа и Петрова (Двенадцать. стульев. Золотой теленок. Записные книжки Ильфа) 1958-го года издания со вложенной четвертушкой бумаги: "В знак начинающейся дружбы Лене.
Евгения Михайловна. 20.10.73."
А потом меня закрутила общажная круговерть... И я Евгению Михайловну "забросила"
Сначала было "не до того". Потом было "неудобно". А когда года через два я, наконец, решилась позвонить по ее телефону, мне ответил чужой мужской голос: "Такая здесь больше не живет".