Борис Акунин

[Reader50]

Мне сразу понравились его книги, с самой первой в руки попавшейся "Коронации".

А теперь я его зауважала и просто, как Григория Чхартишвили

Сейчас у нас на связи по телефону Борис Акунин. Добрый день.

Б.АКУНИН: Не могу назвать его добрым. Но здравствуйте.

А. ПЛЮЩЕВ: Давайте так здороваться. Хорошо. Скажите, пожалуйста, как Вы восприняли эту новость о помещении Ходорковского в карцер и возможно, это стало результатом Вашего интервью. Как Вы лично это восприняли?

Б. АКУНИН: Для меня это потрясение. Я не такой закалённый человек. как Юрий Шмидт. Давайте я вам расскажу, как было дело. Вчера зазвонил у меня телефон. Говорят: «Здравствуйте. Это мама Миши Ходорковского. Я хочу Вам сказать большое спасибо за интервью. Это отличный подарок к нашему золотому юбилею, золотой свадьбе, которая будет завтра». Такой я сделал семье замечательный подарок. А когда мне сегодня позвонили и об этом сказали, первое, что я сделал – кинулся звонить Марине Филипповне, с дрожащим голосом, чтобы просить прощения.

Она мне говорит: «Ничего. Не беспокойтесь. Мы привыкли. Просто мы с Борей сегодня собирались выпить шампанского, а вместо этого накапали себе по 30 капель валокордина. Но в нём тоже спирт есть». Так что давайте я про свои чувства по этому поводу говорить не буду.

И. МЕРКУЛОВА: Вам Диана из Саратова сочувствует. Она пишет: «Они бы и Акунина с удовольствием упрятали, как соучастника». Так что Вы на себя не грешите.

Б. АКУНИН: А пускай упрячут. Это будет классно. Представляете! Писателя за переписку! Такого у нас не бывало со времён переписки Белинского с Гоголем.

А. ПЛЮЩЕВ: Юрий Шмидт нам, Вы, видимо, слышали, частично открыл механизм возможной переписки с Ходорковским и вообще, с любым заключенным.

И. МЕРКУЛОВА: Алик спрашивает: «В Esquire прямой диалог, а не опосредованный» Не очень понятно.

А. ПЛЮЩЕВ: Каким образом получилось это интервью, если это не секрет.

Б. АКУНИН: Совершенно не секрет. Во-первых, я привык себя считать человеком законопослушным. Михаил Борисович, насколько я понимаю, педант-законник, никогда ничего не нарушает и поэтому трудно бывает тюремным властям придумать ему нарушение, какой-нибудь лимон дурацкий или ещё что-нибудь в этом роде. Всё проходило совершено корректно. Я подробности не знаю. Я писал вопрос, посылал адвокату, через какое-то время, довольно продолжительно, получал ответ. Если было что-то непонятно, я задавал уточняющий вопрос.

А. ПЛЮЩЕВ: Сколько всего потребовалось времени на это интервью?

Б. АКУНИН: Очень долго, три или четыре месяца, именно из-за этого. Если человек стилистически образованный посмотрит на ответы Михаила Борисовича, по ним видно, что они местами не вполне уклюжие. Они местами наговаривались вслух. Я поэтому в нескольких случаях просил уточнить. Что именно он имел в виду. Я ничего не редактировал, чтобы сохранить авторскую манеру речь. На мой взгляд, это тоже очень интересно.

И. МЕРКУЛОВА: В принципе, как Вам не знаю, но, по-моему, классное интервью.

Б. АКУНИН: Для меня это очень важное событие. Для меня Ходорковский до этого был человеком-загадкой. Теперь я понимаю его гораздо лучше. И он мне, действительно, нравится. Я к нему испытываю глубокое уважение. Я действительно не понимаю, почему такого человека надо держать в тюрьме. У меня такое ощущение, что всё, что связано с ЮКОСом, вызывает у наших властей психически неадекватную реакцию. Почему надо держать в тюрьме беременную Светлану Бахмину? Почему надо держать в тюрьме тяжело больного Алексаняна? Почему надо Ходорковского сажать в карцер в день золотой свадьбы его родителей? Это адекватное поведение?

И. МЕРКУЛОВА: Скажите, как Вы думаете, почему схожую реакцию вызывает слово ЮКОС и Ходорковский у наших обывателей?

А. ПЛЮЩЕВ: Сегодня как-то еще не подошли на пейджер сообщения.

И. МЕРКУЛОВА: Но они всегда!

А. ПЛЮЩЕВ: «Вор должен сидеть в тюрьме» - обычно пишут. Вы говорите, что Ходорковский педант-законник, а они считают его прогнившим вором.

Б. АКУНИН: Если у одного источника в руках находятся все телеканалы, через них можно запудрить мозги в какую угодно сторону, можно показать отвратительные фильмы про человека, объявить вором кого угодно. И нет возможности на таком же уровне сказать, что это не так, вы врёте, вы клевещите. Где это можно сделать? В «Новой газете», которую читает не знаю сколько людей. Что это объясняет? Это абсолютно понятно.

У меня, например, после того, как я стал в это дело влезать, твёрдое ощущение, что всех надо выпускать, и немедленно.

А. ПЛЮЩЕВ: Всех по делу ЮКОСа, Вы имеете в виду? Я просто уточняю, как Вы уточняли у Ходорковского.

Б. АКУНИН: Да. Надо выпускать тех. Кто сидит по делу Ходорковского. А уж Светлану Бахмину и Василия Алексаняна в первую очередь. Это вопрос гуманитарный и не касающийся юриспруденции в принципе.

А. ПЛЮЩЕВ: Вы говорите, что не понимаете, почему у власти такое отношение. Но есть ли у Вас какие-то версии, как у писателя-детективщика, который предлагает читателю массу версий на один и тот же сюжет?

Б. АКУНИН: Я могу себе представить… Я этого не знаю, это мои литературные фантазии. У нас наверху есть две группировки, борющиеся за власть. Об этом пишет и Ходорковский. Одну из них условно можно назвать прагматиками, другую, так же условно, можно назвать ястребами. Ястребы заинтересованы в изоляции нашей страны, прагматики больше заинтересованы в контакты с широким миром. Всё, что загоняет нашу страну в гетто, за железный занавес, например, данный случай – карцер Ходорковского. Всё идёт ястребам на пользу, потому, что создаёт совершенно определенный образ нашей страны в мире, внутри, нарушает робкие попытки создания какого-то консенсуса и гражданского мира.

В этой связи дискуссии, идущие сейчас среди либералов и интеллигенции, можно сотрудничать с Кремлём, нельзя сотрудничать с Кремлём, получают весьма весомый аргумент в пользу того, что нет, с этими людьми никаких дел иметь нельзя, они неизменяемы.

И. МЕРКУЛОВА: То есть, Вы не разделяете надежду Ходорковского на то, что что-то меняется, что-то происходит? Впрочем, он сам себе ответил, в этом же интервью он и сказал, что сейчас его за интервью в карцер не сажают.

Б. АКУНИН: Он, надо сказать, большой идеалист, как мне кажется. Он со многими суждениями, которые он там высказал, подумавши, не соглашусь. Он, например, сторонник того, чтобы помогать власти на определенных условиях и сотрудничать с ней, это та дорога, по которой пошли преемники СПС. У меня это и тогда вызвало сомнение, а сейчас я тем более думаю, что если немедленно это безобразие не прекратится, если не выпустят на свободу Бахмину, Алексаняна, не выпустят хотя бы из карцера Ходорковского, это значит, что с этими людьми вообще никаких дел иметь нельзя. Я имею в виду власть.

А. ПЛЮЩЕВ: Скажите, пожалуйста, последний вопрос. Журнал Esquire, Вы связывались с редакцией после публикации этого интервью? Была у них какая-то реакция из властных структур? Ведь, всё-таки, они выпустили его наружу.

Б. АКУНИН: Я в самом начале, когда у меня завязались отношения с журналом Esquire и они задали мне этот вопрос, я им сказал, что вы получаете текст готовый от меня, если чего – то, пожалуйста, все вопросы ко мне. Теперь адвокаты объяснили, как это всё происходило. Я себе это не очень технически представлял, я имел дело с адвокатами. Журнал Esquire здесь вообще не при чём.

А. ПЛЮЩЕВ: Спасибо большое. Борис Акунин, известный писатель, взявший интервью у Ходорковского.

И. МЕРКУЛОВА: Здесь спрашивают, где можно почитать интервью. В том числе – на сайте «Эха Москвы». Пожалуйста, читайте.

Отсюда
www.echo.msk.ru/programs/razvorot/545671-echo/