Дата, однако...

[Reader50]

Жалко, что мало кто ее помнит
Сегодня 10 лет разгону НТВ.
То НТВ, которое сейчас - это даже не пародия, это - просто "порнуха".
10 лет назад 30 тысяч москвичей вышло к Останкинской телебашне на его защиту.
Не помогло.
Именно тогда был дан явный сигнал - "А мы на вас плевали".
Вот с тех пор на нас и плюют.

Сегодня на "Эхе" разные мнения давались.

мнение Дочки Ельцина

Моя история с НТВ
мнение Дочки Ельцина

В своей ленте друзей увидела сообщения авторов, связанные с десятилетием со дня окончания вещания НТВ девяностых, и началом вещания НТВ двухтысячных. Больше могу сказать об НТВ девяностых, поскольку многое происходило на моих глазах.
В первой половине девяностых, несмотря на папу-президента, я не была сильно политизирована. Конечно, переживала за него и за то, что происходило в стране, следила за происходящим, но газеты читала не каждый день, и телевизор смотрела редко. И появление НТВ прошло как-то мимо меня. То есть я, конечно, заметила, что на учебном канале стал вещать какой-то новый канал, обрадовалась, как мы все тогда радовались всему новому.

Ситуация изменилась, когда я была приглашена в предвыборную кампанию 1996-го года и познакомилась с ребятами, которые делали НТВ. В первую очередь с Игорем Малашенко, который в нашей аналитической группе отвечал за СМИ, информационную политику и т.д. Вообще, Игорь в истории второй половины девяностых - это отдельная тема. Один из самых сильных, умных, жестких, ярких политиков того времени, но оставшийся, к счастью для него, в тени. Настоящий лидер НТВ. И если Олег Добродеев (и он тоже, безусловно, человек незаурядный), был душой, сердцем телеканала, то Игорь был его мозгом, стержнем. За те несколько месяцев, что мы работали вместе, мы не просто подружились, стали понимать друг друга с полуслова, доверяли друг другу полностью.

Я уже писала о том, что сразу после победы на выборах в июле 1996 года, папа предложил Игорю Малашенко стать главой его администрации. Настолько он его ценил. Честно говоря, у папы не было сомнения, что Игорь согласится, тем более, что работа была понятная и ясная для Малашенко. И, в первую очередь, перед ним возникала огромная возможность с этой огромной по политическим возможностям позиции помогать президенту строить нормальное, честное, открытое, демократическое государство, то государство, о котором НТВ постоянно говорило, и к которому постоянно президента призывало. Игорь, твердо и не раздумывая, отказался. Сразу же. Папа уговаривать его не стал. Но расстроился. Он отказов не любил. В.А.Гусинский, который был собственником НТВ, и, естественно, мечтал, чтобы Игорь пошел в Кремль, и Б.А.Березовский, который тоже ценил Игоря за ум и твердость, и ему эта идея тоже чрезвычайно нравилась, по возвращению Игоря с переговоров с президентом, стали уговаривать его все-таки подумать и согласиться. Но Малашенко, устало выслушивая их, он тоже переживал после этого разговора с президентом, не выдержал, и вдруг как рявкнет на них двоих - да что вы меня уговариваете, вы что, не понимаете, если я приду в Кремль, я первое что сделаю, вышвырну вас отовсюду, и вашей ноги не будет ни в Кремле, ни в Белом доме!.. Два его товарища были в полном шоке, и потеряли дар речи, впрочем и я тоже была поражена, как и с какой интонацией это все Игорь сказал. Борис Абрамович, придя в себя, на это ответил, - Игорь, а почему, если ты глава администрации, то мы тебе не нужны и должны пойти куда-то подальше, а если нет - то все нормально, мы вместе делаем одно общее полезное дело? Что за двойная мораль?.. После этого он перестал уговаривать Игоря, впрочем, как и Гусинский. Главой администрации был назначен Анатолий Борисович Чубайс, который и предлагал кандидатуру Малашенко президенту, и после отказа Игоря, ему ничего не оставалось, как самому пойти работать в Кремль.

Вторая история связанная с НТВ, произошла в моей жизни совсем скоро. Когда руководство НТВ, и Игорь Малашенко в том числе, вышли с обращением к папе предоставить им полностью канал, на котором в тот момент продолжало не в прайм-тайм вещать учебное телевидение. Силы команды НТВ были уже таковы, что они могли уже полностью обеспечить программами суточное вещание, но возможности такой не было. Папа был за. И тут, неожиданно, стал возражать борец за демократию, справедливость и свободу слова Анатолий Борисович, глава администрации президента. Я опять была поражена. Я, пожалуй, в первый раз стала спорить с Анатолией Борисовичем прямо до упора. Ко мне присоединился Валентин Юмашев, который в тот момент был назначен советником президента по вопросам СМИ. В общем, вдвоем, навалившись, мы Чубайса убедили, он пошел к президенту, сказал, что снимает свои возражения, и указ о передаче НТВ всего времени вещания на канале был подписан. Я помню, Анатолий Борисович, уже когда указ был подписан, сказал нам двоим: "Ребята, вы не представляете, как президент еще настрадается от НТВ. Не представляете, как они будут шантажировать его, дезинформировать своих телезрителей. Потому что будут выборы, и они будут поддерживать своего кандидата. А президент своего. И ради победы они будут готовы на все".

Мудрый Чубайс оказался прав, и не пройдет и трех лет, как вся медиа империя Гусинского во главе с НТВ обрушится на папу. Гусинский решил поддержать на парламентских и президентских выборах Примакова-Лужкова, и чтобы дискредитировать президента, каждый день на телезрителей выливались истории про ненасытную семью, которая управляет мало соображающим президентом, и подписывает у него указы в целях дальнейшего обогащения и т.д. Истории про мои счета, замки, лондонские поместья и т.д. не сходили с экрана НТВ. В "Куклах" появилась противная тетка, на мой взгляд, мало похожая на меня, и строила козни у своего папы-президента за спиной. Наверное, молодые журналисты, которые готовили эти программы, могли верить в то, о чем рассказывали - ну, мог же у нее быть замок в красивом немецком городке Гармешпартенкирхене, или почему бы не украсть что-то из денег международного валютного фонда, раз она на президента влияет, ну, и вообще, раз там оказалась, дура, если не воспользовалась. Но Игорь-то Малашенко знал все прекрасно, знал, что это наглая ложь. Это было такое, сильное человеческое потрясение для меня, эдакая прививка от наивности на всю жизнь. С тех пор я с Игорем не встречалась.
Хотя, через десять лет, время стерло былые страсти и былые обиды. И, думаю, рано или поздно с Игорем увижусь, поговорю.

После того, как папа ушел в отставку, у НТВ начались проблемы. Расстраивалась ли я, что у Уникального журналистского коллектива во главе с Киселевым начались проблемы из-за невозвращенного кредита? Честно - нет. Потому что - заслужили. Узнавала от близких знакомых и не очень, о страстях на НТВ происходящих. Кто-то там работал, кто-то, наоборот, нападал на них. Тогда же впервые узнала о том злосчастном кредите, который взял В.Гусинский у "Газпрома". Кредит по тем временам не просто большой, а огромный, если не ошибаюсь, 650 миллионов долларов. Оказалось, что В.Гусинский уговорил премьер-министра В.С.Черномырдина поддержать телекомпанию НТВ. Уговаривал он, говоря о том, что в 2000-м году на будущих президентских выборах именно команда НТВ поддержит его и сделает из него президента. Как они его поддержали буквально через несколько месяцев, видела вся страна. Это было в сентябре 1998 года, когда Киселев накануне третьего голосования в Думе в своей программе с гордостью и каким-то сладострастием выпустил в эфир Зюганова, который в тот момент договорился с Лужковым, и объявил, что проголосует против Черномырдина.

Много позже, когда была летом в Крыму и оказалась в гостях у Виктора Степановича, я спросила его, зачем он дал этот кредит НТВ? Тут надо еще иметь ввиду, что он дал команду выдать этот кредит, не поставив в известность президента. Об этих деньгах, выданных НТВ Газпромом в Кремле вообще никто не знал. Виктор Степанович сокрушенно сказал мне, что был уверен в их порядочности, считал, что это надо для дела, НТВ было лучшим телевидением, и хотелось им помочь. А они оказались предателями. Потом добавил, что этот кредит их и добил. Так что сами виноваты.
Вчера прочитала в одной из заметок, что я была среди тех, кто закрывал старое НТВ. Это неправда. Наблюдала за этим со стороны. Не выходила на митинги в их защиту, желания не было никакого. Но понимала, старое телевидение в стране кончается. Начинается новое. Совсем другое. Которое народ полюбит также, как когда-то любил старое НТВ.
t-yumasheva.livejournal.com/32588.html

Шендеровича

Шендеровича
И.ВОРОБЬЕВА: Как вы все время удачно к нам приходите, я имею в виду, под всякие информационные поводы. Прямо у вас какое-то чутье, наверно. Десять лет тому назад разгромили НТВ. Сегодня мы целый день на «Эхе» говорим об этом. Расскажите, я читала вашу книжку о разгроме НТВ, вот что-то в ваших ощущениях изменилось с тех пор?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да нет. Что может измениться? Таблица умножения не меняется, меняется степень ее… обучаемость класса может подняться, успеваемость. И то, что было ясно отличнику, через какое-то время, если постараться, может стать ясным еще какому-то количеству, и так вплоть до дебилов. Для нас, для меня и некоторых моих коллег, десять лет назад все было понятно. Это атака на самый мощный рычаг демократии, на свободное телевидение. На ту свободу, которую американские отцы-основатели ставили на первое место среди всех свобод. Кто-то из них, кажется, Франклин, сказал, что если надо выбирать, то надо выбрать именно свободу слова, потому что с ее помощью можно защитить остальные свободы. Вслед за свободой слова аккуратно рухнули и свобода собственности (в скобках – Ходорковский), и суд, и так далее, все права, выборы, свобода собраний. Потом уже можно, что называется, гулять по буфету любому авторитарному режиму. Поэтому именно с атаки на свободу слова начинали свою деятельность политическую во главе государства Ленин, Гитлер, Лукашенко. Я наугад говорю, из разных времен и стран, неважно. И даже если вы назовете какое-нибудь неизвестное мне имя, я точно скажу, если он не дурак, то первое, что он сделал, - взял под контроль информационное поле.
И.ВОРОБЬЕВА: Хорошо, прошло десять лет. Итоги, чего добились те люди, которые громили НТВ?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Они добились своего. Они добились возможности делать то, что они хотят. И через голову объяснить это россиянам у нас не получилось. Россияне это поймут через задницу теперь. Как все, либо через голову, либо через задницу.
И.ВОРОБЬЕВА: Почему не получилось? Вспомните, сколько тысяч человек вышли защищать НТВ тогда.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Тридцать в десятимиллионной Москве. В Праге вышел миллион, в полуторамиллионой Праге в эти же дни была атака на независимую пражскую телекомпанию, вышел миллион. Потому что пражане, в силу их истории, понимают, что атака на независимое СМИ – это атака на них, что вслед за этой атакой начнут атаковать их, что это их защита, их глаза, их уши, их нервы. Они понимают эту связь между собственной жизнью и безопасностью и качеством своей жизни, и наличием такого инструмента. Они понимают, в силу того, что они, хотя и были под оккупацией, но все-таки они в Европе и с европейскими некоторыми традициями. Мы, в силу того, что европейские традиции у нас исчислялись месяцами, а рваные ноздри и поротые задницы – веками, мы в массе этого не понимали.
И.ВОРОБЬЕВА: Получается, что потеряли и проиграли в итоге тридцать тысяч человек. Может быть, остальным это просто не надо было?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет. Тридцать тысяч человек понимали, что они теряют. А до остальных доходит частями. Я уже приводил жесткий пример Беслана. Осетия, 89 процентов, проголосовала за Путина и «Единую Россию» тогда.
И.ВОРОБЬЕВА: Перед терактом?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Перед. И перед, и после, они примерно эти цифры всегда показывали. Эти цифры показывали, и никто не был против того, что эти цифры от их имени показывают. Они же не голосовали за то, чтобы из танков стреляли по их детям, они голосовали, как говорится, за все хорошее. Они не видели связи между демократическими институтами, в данном случае, честными выборами, конкуренцией политической, и жизнью своих детей. Эта связь обнаружилась. Точно так же, на менее драматических, трагических примерах… человек не понимает этой связи между уровнем инфляции, безопасностью своих детей в армии, на улице, в ментовке, качеством медицинского обслуживания, и конкуренцией политической, которая впрямую связана с информационной свободой. Люди не видят связи.
И.ВОРОБЬЕВА: Все-таки мне кажется, что вы всех под одну гребенку расчесываете, потому что многим людям, и мы это видим по нашей даже аудитории, это просто не нужно. Когда мы их опрашиваем – поддерживаете ли вы Лукашенко, который давит оппозицию после теракта, они говорят – да.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: На это очень хорошо ответил Дмитрий Орешкин как-то, ну, не про Лукашенко, а про Сталина, что по большому счету одно и то же, авторитаризм. Он ответил так – никто не хочет Сталина для себя, все хотят Сталина для соседа. А для себя не хотят. В Анталию поехать чтобы можно было, машинку, желательно иномарку, желательно не «Жигуль», костюмчик, парфюм, не монгольский, а итальянский.
И.ВОРОБЬЕВА: Но это не 90-е годы они хотят.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Они хотят плодов демократии. Плодов демократии хотят все. Ровную дорогу, Мерседес, Анталию, или по карману Лазурный берег, парфюмчики, глянец, учить детей не в Монголии, а где-нибудь в Европе, отдыхать, счета банковские. Они хотят Интернет, Фейсбук, но Фейсбук изобрел не Каддафи и не Лукашенко. Фейсбук изобрели в свободной стране, как и Мерседес. Люди хотят плодов демократии, но они в массе не понимают, что это связано с ежедневными усилиями, с инструментами демократии, с разделением властей.
И.ВОРОБЬЕВА: Не все хотят демократии.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ира, покажи мне, пожалуйста, человека, который хочет ездить в Жигуле по битой дороге, а не в Мерседесе по ровной. Познакомь меня с этим...
И.ВОРОБЬЕВА: Не обязательно демократия – это ровная дорога.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ровная дорога – это результат конкуренции. Как и Мерседес - результат конкуренции. А Жигули – результат отсутствия конкуренции. И так везде, вплоть до политики. Люди хотят плодов демократии, все, кроме мазохистов. И мы видим, как везде, во всем мире, причем совершенно не важна религия здесь. В Иране вдруг миллион выходит, они хотят, вдруг выясняется, что в Иране огромному количеству людей, они хотят жить, но по демократическим стандартам. Мир стал открытым, Фейсбук, черт его побери, выдумал же один в Силиконовой долине. Они хотят жить по демократическим стандартам. Но мы пока хотим импорт, чтобы нам завезли импорт, результат демократического развития. Как меня спросила одна ленивая девушка в МГУ когда-то, пять лет назад: когда у нас будет демократия? Потому что хочется же.
И.ВОРОБЬЕВА: Давайте вернемся к НТВ, большая тема, есть у меня к вам еще несколько вопросов по этому поводу.
Утром опрашивали нескольких ваших бывших коллег на тему того, что же изменилось и к чему все это привело. И вот один ваш коллега говорит о том, что стандарты НТВ, которые были тогда, на том НТВ, они распространились на все российское телевидение, потому что разбежались вот эти журналисты по разным телеканалам. Может быть, действительно, НТВ сделало такой огромный вклад в российское телевидение?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: НТВ, когда оно было независимым и свободным, действительно влияло на работу и государственного телевидения в лучшую сторону, потому что глупо было пытаться что-то скрыть в 8 часов в программе «Вести», если в 7 Миткова об этом сообщила на НТВ. И в 9 на Первом канале нельзя было сообщить, потому что в 10 об этом скажет Осокин, условно говоря, или та же Миткова. В этом смысле конкуренция та самая подтягивала и государственные каналы, нельзя было просто тупо врать или просто не упоминать. Трактовка – пожалуйста, верстка – пожалуйста, но просто не сказать – ты в дураках. Не публика, которая об этом не узнает, она все равно узнает, но скажет – ага, а эти не сказали. И у тебя упадет рейтинг. Поэтому пока НТВ было независимым, оно действительно работало на повышение конкурентной среды и качества, это было очевидно. А вот дальше логика тех коллег, которые говорят, что они потом пошли в государственное телевидение и понесли наши высокие стандарты, это напоминает мне логику некоторых каннибальских племен, где считалось, что если ты съешь математика, то сам лучше будешь считать. Практика не подтверждает этой гипотезы. Съеденный математик, пройдя традиционным путем, выходит куском дерьма, а людоед как был людоедом, так и остается. Мы за это десятилетие наблюдаем некоторое количество благополучно переваренных государством независимых журналистов. Фамилии не называю, это слишком очевидно, чтобы подвергать это анализу.
И.ВОРОБЬЕВА: Я, например, была подростком, когда разгоняли НТВ, но я прекрасно помню, с какой интонацией говорил Парфенов, например, и эту интонацию я слышу теперь практически на всех каналах, как говорят корреспонденты. Эта интонация парфеновская, она проникла везде.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Здесь другое дело. Талантливый человек заражает интонацией, это нормально. И ученики Парфенова, некоторое количество маленьких Парфеновых ходило по телеэкрану. Обвинять в этом невозможно, я 20 лет вылезал из-под интонации Жванецкого, это нормально. Начнем с подражания, как писал Самойлов в одном из стихотворений, это нормально. Но есть интонация, порядок слов, а есть некоторая базовая этическая позиция, возможности, правила игры. В этом смысле Парфенов до и Парфенов после – это разные случаи. И сам Леонид Геннадьевич своей судьбой подтвердил нашу правоту. Напомню, что когда мы уходили, они оставались, то речь шла о том, что – ладно, какая там свобода слова, посмотрите на своего Киселева и так далее, СвязьИнвест, пафос и так далее. (неразб.) мне 11 числа, за три дня до захвата НТВ, говорил – Виктор, ну что вы, честное слово, как ребенок, какой Газпром, американские гарантии у нас, мы их сделаем, это будет свободное телевидение, оставайтесь с нами. Предлагал несколько проектов, чрезвычайно престижных. Я ничего не мог ему возразить, кроме слова «репутация». Я говорил – понимаете, я не могу вам на честное слово, причем он мне говорил просто как Господь – ну я вам говорю, я вам обещаю. Я ничего не мог ему возразить, а только мялся. Первое, что я почувствовал, первое чувство… тогда был диалог, я о нем писал, я сказал – знаете, у меня репутация одна, я не могу ее под ваше честное слово отдавать. На слово «репутация» он перешел на английский, сказал «маза фака», как-то разговор свернулся. А через три дня, когда мне позвонил в дверь в полшестого утра шофер, я в полтретьего закончил монтаж на ночь, я разминулся с ними на 20 минут, монтировал программу «Итого», я приехал домой, лег спать, потом звонок в дверь, и первая реакция организма моего, еще не проснувшегося, на весть о захвате – я рассмеялся. Потому что, во-первых, это было ожидаемо, я понимал, что мы… но рассмеялся я, это был сброс напряжения, я понимал, что все кончено наконец-то, потому что все к этому шло, это был вопрос уже дней, так или иначе. А главное, я понял, что я, как Штирлиц, был в сантиметре от провала. Потому что я подумал – вот я бы повелся на эту обаятельную интонацию и сейчас бы я был с ними, и отмывался бы потом полжизни и рефлексировал. Какое счастье, этот позор миновал меня. Вот я и рассмеялся. Но дальнейшая судьба Парфенова, через год они подтвердили нашу правоту. Ими воспользовались, с их помощью, они помогли, несколько благородных имен, Парфенов, Миткова, Савик Шустер, помогли Газпрому и Кремлю отмыть этот захват и превратить его в раскол коллектива. Ну, раскололся коллектив, так получилось, мальчики налево, девочки направо, так получилось. Разошлись по интересам, ну, что поделаешь, бывает. Так благородно, просто разошлись. Ну, живут вместе, потом расходятся, бывает. Так вот, из захвата они превратили это в раскол трудового коллектива. А потом мы все увидели, что следует за этим. Я об этом писал, я предупреждал, как это будет. Ровно так и случилось. Я должен сказать, что я испытал странное удовлетворение врача. Что должен чувствовать врач, когда он предупреждает пациента, что он умрет в какие-то сроки, а пациент говорит – да ладно, все зашибись. А потом умирает в эти сроки. У врача очень сложно эмоциональное, с одной стороны, помер, а не хотелось бы, с другой стороны – ты не лох, ты что-то понимаешь. По большому счету, я думаю, что они все понимали, не дураки. Это то, что называется «избывание когнитивног диссонанса», они себя уговаривали, что все в порядке. Потом они все в полном диапазоне изобразили из себя оскорбленную добродетель.
И.ВОРОБЬЕВА: Если я не ошибаюсь, вы приехали к нам с пресс-конференции, которая была посвящена этим событиям. Мы сегодня с утра столкнулись с тем, что вроде как много бывших нтвшников, есть, кому звонить, но как-то не бегут они в эфир. А на пресс-конференцию-то пришли?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я да Кара-Мурза. Из бывших нтвшников. Хотя приглашал организатор Игорь Яковенко, как он выразился, всех. В диапазоне от Добродеева до Хакамады.
И.ВОРОБЬЕВА: Почему, как вы считаете? Почему не хотят говорить об этом?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: А нечего сказать-то. А что сказать теперь? Что сказать, когда то, что мы говорили, а нас все упрекали в пафосе – да ну, какая свобода слова, да ладно вам. А теперь это говорит Парфенов. И правильно делает, что говорит, и хорошо, что говорит, как минимум, потому что это симптоматика. И когда уже неловко, а что, можно сделать вид, что нет цензуры? Можно сделать вид, что этот захват происходил как спор хозяйствующих субъектов? Полностью десятилетие подтвердило классический случай этого захвата, это был классический захват информационного пространства для дальнейшей уголовщины – отъема собственности и так далее.
...была разная правота. Правота вообще штука такая, это все-таки не таблица умножения. Личная правота… были счеты, были амбиции, были человеческие любови и нелюбови, которые нельзя не уважать, но часть ушли за Добродеевым, когда уходил он, потому что они ученики Добродеева. Ушли замечательные люди, Лена Масюк, многие ушли. Вскормленные Добродеевым, как они могли не уйти за учителем? Эмоционально понимаю. Кто-то ушел за Парфеновым, команда Парфенова. Как мог Пивоваров не уйти за Парфеновым? Это твой учитель, ты просто вскормленный, обученный им. Это все понятно. Там были разные мотивы. Те, кто ушли, их судьбы сложились, мягко говоря, по-разному, в диапазоне от Кара-Мурзы до Мацкевичюса. По-разному сложились судьбы. Такой простой образ – это был такой эскалатор, который вез всех наверх, мы так ровненько, рядком ехали на одном эскалаторе и назывались «уникальный журналистский коллектив». Потом мы доехали до места, где можно своими ногами, и разошлись по своим интересам, кто в монастырь, кто на дискотеку. Кто в бардак, кто на работу, все по-разному. И тут выяснилось, собственно, куда каждому было надо, что было доминантой. Как говорят психологи, у человека есть доминанта психологическая, то, к чему он стремится. Все остальное – обстоятельства. Вот то главное, к чему каждый стремился, кому-то было важно быть в эфире, кому-то что-то другое, так и разошлись по интересам.
И.ВОРОБЬЕВА: Евгений из Екатеринбурга спрашивает: какие «Куклы» вы бы сняли сейчас, о ком «Куклы» вы бы сняли сейчас в первую очередь?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: «Куклы» - прошедший жанр, хотя я сегодня с удовольствием посмотрел, в Интернете вывесили мои старые «Куклы», посвященные как раз разгону НТВ. Я посмотрел с удовольствием, потому что я забыл текст, смотрел, и было очень забавно. Как зрителю, мне было приятно, я не знал следующей реплики и иногда даже смеялся. Нет, «Куклы» - прошедший жанр, я не буду импровизировать сейчас. Думаю, что не для «Кукол» эта ситуация. Это ситуация для хорошего, полноценного кино.
www.echo.msk.ru/programs/personalno/765811-echo...

Ксении Лариной

Ксении Лариной
Я очень хорошо помню этот день, потому что мы с Ринатом вели тогда дневной эфир, который транслировался на площади в Останкино.
Обратите внимание: никакого ОМОНа.
Тогда еще народные выступления не вызывали такого панического страха как сегодня. Впрочем, тогда уже народные выступления ничего не решали.
Я смотрю на эти кадры и поражаюсь: как быстро улетучился, испарился дух свободомыслия)))
Нас опять законопатили в банку и крышку закрутили.
В тот день в эфир мы ставили разные бодрящие песни.
Венедиктов очень хотел «Не надо прогибаться под изменчивый мир» (как впоследствии оказалось, акценты в этой песне меняются от настроения исполнителя)).
Мы включили в тот бунтарский плей-лист «Балладу о правде и лжи» Высоцкого.
xlarina.livejournal.com/228115.html